Проходная пешка - [2]

— Те деньги, что были у вас за границей, переведены в швейцарский банк. Номер счета я, естественно, знаю, — сообщил Бернерс.

— Через несколько дней я его сменю.

Бернерс постучал ногтем по папке и с гордостью заметил:

— Больше десяти лет мы получали примерно шестьдесят процентов годового дохода.

— Но мы в рисковали сильнее большинства бизнесменов, — улыбнулся в ответ Рейкс.

— Кстати, я послал анонимную дотацию в Общество помощи заключенным.

— Сколько?

— Двести пятьдесят фунтов.

— Надеюсь, этим мы не искушаем судьбу.

— Мы могли бы пойти и на более крупные дела, — улыбнулся Бернерс. — Мы молоды и…

— Всему есть предел. Людей губит жадность.

Бернерс пожал плечами и стал аккуратно убирать бумаги в папку. Таков он всегда: опрятный, последовательный, никогда ничего не пропустит; голова у него как компьютер — хранит и оценивает цифры, факты и возможности. Он невысок, у него покатые узкие плечи, а руки — большие, сильные, словно одолжены у другого человека. Кожа на белом лице блестит тускло, будто мрамор, глаза серые, затуманенные. Сейчас на Бернерсе голубой саржевый костюм, полосатая рубашка и черный галстук. Бернерс светловолосый, с залысинами над высоким лбом — в общем, внешность у него самая заурядная. Где-то у него есть и другая жизнь, в ней он спит, ест, встречается с людьми. Но это Рейкса не интересует.

Бернерс засуетился, собираясь уходить, и предложил:

— Может быть, закажем бутылочку шампанского, а?

— Уже поздновато вспоминать об условностях, — вновь улыбнулся Рейкс.

— Что ж, тогда, значит, все.

Рейкс встал, взял папку. Они пошли рядом, остановились у дверей. Швейцар побежал за такси.

Бернерс переминался с ноги на ногу. Рейкс уже знал, что он скажет, и ждал этого. Знал, потому что сам думал о том же.

— А как быть, если что-нибудь случится? — спросил Бернерс.

— Каждый станет выкручиваться в одиночку… Я для вас больше не существую.

С этими словами он направился к подоспевшему такси. Бернерс тащился сзади. Ни слов прощания, ни крепких рукопожатий. Все кончено, больше они не увидятся.

— Вокзал Чаринг-Кросс, — сказал Рейкс водителю так, чтобы услышал Бернерс. Швейцар открыл ему дверцу, он сел в машину, чуть-чуть повернул голову, улыбнулся, кивнул Бернерсу. И уехал. Когда машина повернула за угол, Рейкс опустил стекло между водителем и собою и сказал:

— Паддингтонский вокзал, а не Чаринг-Кросс.

В Тонтон Эндрю приехал к полудню, вывел из платного гаража свою машину и не торопясь проехал еще сорок миль до дома…

Рейкс жил один. Из деревни приходила некая миссис Гамильтон и убирала особняк. Сегодня она оставила записку, что вернется в шесть вечера и приготовит ужин. Поднявшись в спальню, Рейкс переоделся и решил побыть часа два на реке. Но перед домом по гравию прошуршали шины, прозвучал гудок. Рейкс выглянул в окно и узнал машину. Он услышал, как открывается входная дверь, как стучат по полу каблучки. В поисках Рейкса Мери заглянула во все комнаты первого этажа, а потом стала несмело подниматься по ступеням дубовой лестницы.

— Что же ты не позвал меня? — спросила она, появляясь в дверях спальни.

Рейкс подошел к ней, взял за руки и улыбнулся.

— Так ты не окликнул нарочно, чтобы завлечь сюда? — быстро спросила девушка и с улыбкой добавила: — Не надо, Энди.

— Нет, сегодня можно везде. Мы одни. Миссис Гамильтон ушла.

Неожиданно он поднял ее, поцеловал и понес в постель.

— А после свадьбы все будет по-прежнему? — спросила Мери.

— Конечно. Только чаще.

— Хорошо, — вздохнула Мери с улыбкой и закрыла глаза.

Как и Рейкс, она родилась в здешних краях. Ее отцу принадлежат три тысячи акров земли, из которых восемьсот — леса и болота. Впрочем, это унаследуют ее братья. Рейкс ценит в Мери другое — родовитое имя, связи ее семьи с порядочными людьми. Да и сама она именно такая, какую он всегда хотел видеть на месте своей жены. Она младше его на двенадцать лет. Они знают друг друга уже семь лет, в первый раз он овладел ею на четвертый день знакомства в зарослях папоротника на двухкилометровой высоте в Дартмуре, и луна сияла в небе над ними ярче золотой гинеи. Отец ее удостоился целого абзаца в «Справочнике управляющих». Однажды Бернерсу удалось выжать из отдела, которым он руководит, три тысячи фунтов. На эти деньги Рейкс купил Мери часы с бриллиантами, а оставшееся вложил в акции английской фарфоровой компании, которые теперь приносят ему немалую прибыль. Если Эндрю и не любит Мери, это не так уж важно. К ней он испытывает чувство, настолько близкое к любви, насколько он вообще способен. Мери Уорбутон. Звучное, честное имя. Прекрасное происхождение, голубая кровь. Она вырастит именно таких детей, о каких мечтает Рейкс.

Мери снимала платье, бормоча что-то, когда заедала пуговица или крючок. Наконец она легла в постель. Рейкс приблизился к ней, обнял. От прикосновения к сокровенным частям женского тела его охватила настоящая страсть, на которую Мери сразу же откликнулась, и они занялись любовью с наслаждением двух здоровых животных.

Потом, лежа рядом, так близко и все же так далеко от нее, Рейкс попросил:

— Назови день свадьбы сама. В будущем году.

— Почему в будущем?

— Потому что с нового года я стану владельцем поместья Альвертон, хозяином дома, куда всегда хотел привести тебя.