Проходная пешка - [12]

В комендатуре сидел пожилой человек в штатском. Рейкс объяснил, что застрял и хотел бы позвонить в автосервис, вызвать тягач. Мужчина назвал номер ближайшей станции и указал на телефон. Рейкс снял трубку, а одновременно постарался запомнить номер на диске. Услышав долгие гудки, он закурил, перебросился несколькими словами с комендантом, как бы в растерянности рассматривая карту на стене. На ней был план склада. Барак № 5 стоял у главной дороги, в рощице, третий слева на нечетной стороне.

Наконец Рейкс связался с автосервисом и договорился, чтобы его машину вытащили. Положив трубку, он повернулся к коменданту, показывая измазанные руки:

— Здесь можно умыться?

Он уже знал где. Судя по плану, уборная стояла у главной дороги, между шестым и восьмым бараками. Комендант подсказал, куда идти, и Рейкс побрел по тропинке.

Умывался он в полном одиночестве. Из окна виднелся пятый барак: стоял напротив, фасадом к дороге. Простой врезной замок, самая обычная дверь, по обе стороны от нее — окна без ставен.

Мимо проехал на велосипеде солдат в полевой форме, он насвистывал песенку.

Рейкс вышел из уборной через задний выход и обогнул шестой барак, точной такой же, как пятый. Сзади оказалась еще одна дверь. Вернувшись, Рейкс поблагодарил коменданта и направился к машине ждать тягач.

В половине пятого он был в Лондоне.

Белла Виккерс уже все приготовила. На столе ждали три оранжевые папки, две фунтовые бумажки и монетка в три шиллинга.

— А это что? — Он кивнул на деньги.

— Сдача. — Белла показала левую руку. На среднем пальце красовалось золотое обручальное кольцо. — Вы обрадуетесь, услышав, как легко оно мне досталось. Правда, помощник ювелира шлепнул меня разок ниже поясницы. Он был, конечно, уверен, что я собираюсь провести выходные с любовником. Сарлинг тоже заметил кольцо. Он весело расхохотался. По крайней мере, мне так показалось.

— Купите на эти деньги дешевого бренди. Не хочу разбавлять «Хайнс» элем, — сказал Рейкс, слегка сбитый с толку поведением Беллы.

— Понятно. Теперь, раз мы поженились, придется экономить.

Он улыбнулся:

— То, чем мы займемся во время медового месяца, вас удивит.

Он сел и взял папки. Кроме Бернерса (его пока можно не трогать), Рейксу нужен был еще один человек.

На другой день он поехал к нему.

Джордж Гилпин бросил в костер старую покрышку и отступил от огня, зная, что резина вот-вот лопнет, оплавится и вспыхнет сильным, желтым от серы пламенем. Поднимутся черные потоки маслянистой сажи, и через полчаса какой-нибудь сосед обязательно позвонит с жалобой. Так бывало каждый четверг, когда он разжигал костер. Ну и пусть. В гараже должен быть порядок, и всегда найдется, что сжечь: коробки, ящики, старые покрышки, грязную ветошь. Сбоку вырвался длинный, похожий на саблю, язык пламени, изогнулся дугой, оторвавшись от остальных. Гилпин смотрел на него, и радость светилась на его красном потном лице. Удивительная штука — огонь.

Из гаража — он был устроен под домом — вышла жена в голубом комбинезоне с вышитыми на груди красными буквами «Гараж Гилпина». Большая волна дыма, поднятая ветром, заставила Джорджа отступить еще на несколько шагов, и он увидел жену. Кто-то, должно быть, уже позвонил.

«Ей идет даже комбинезон, — подумал Гилпин. — Фигура — вот что у нее есть. Тело, которое, несмотря на одежду, так и кричит о себе. Мягкое, розовое, полное — местами даже слишком, — словом, такое, какое составляет одно из удовольствий жизни мужчины».

Когда жена подошла, он положил руку ей на бедро, потом обнял за талию. Ее жесткие светлые волосы щекотали ему щеку.

— Кто там, старушка? Не тот ли старый олух, что протер ее до дыр? — Гилпин кивнул на покрышку. — Весь корд перемолотил. Только это и умеют.

— Да нет. Какой-то парень приехал. Интересуется машиной.

— Тогда скажи этому другу… Какой машиной?

— Фургоном «Зефир».

— Не худо бы сбыть его с рук. Ничего костерчик, а? Надо сжечь мусор. — Он ущипнул ее за грудь. — Оставь мне этот кусочек на ночь, любовь моя.

Она хлопнула мужа по широкой спине и пошла обратно. Гилпин умылся, надел красный с белыми горошками галстук и натянул пиджак. Чуть-чуть вытащил из нагрудного кармана платок и одобряюще кивнул зеркалу. «Старый добрый Джорджи, приятный маленький бизнес, в бумажнике всегда есть лишняя пятерка, которую можно просадить в пивной, напоить всех и познакомить с женой… но руки прочь от нее; нет, я вот о чем: на днях мы вернулись с Майорки, где она местами сгорела на солнце… „Зефир“, что ли? Сотни три с половиной выйдет, сам за него двести семьдесят заплатил. На худой конец триста тридцать пять, и ни пенни меньше».

Он покачал головой, ворча на самого себя в зеркало: «Ты живешь слишком хорошо, Джорджи. Тебе всего сорок с небольшим, а ты уже расплылся. Пиво, наверно».

У фургона стоял довольно приятный парень. И не подумает, что его обдурят на сотнягу. С такими нечего церемониться и ходить вокруг да около.

Иногда с ними сил никаких не было, некоторые торговались до последнего пенни, давали в придачу пару старых шагомеров и ружье, да еще спрашивали, нельзя ли купить в рассрочку. Такие живут не по доходам, все хотят не отстать от соседей. Сегодня у одного появился цветной телевизор, а завтра, глядишь, цветные телики уже по всей улице. Жены обегают все магазина, лишь бы сэкономить пару пенсов, все перекошенные, только и ждут, как бы наорать на детей, когда те придут из школы. Да, жутко тяжелая кое у кого жизнь, и ведь сами в этом виноваты.