Проходчики. Всем смертям назло... - [49]

— Очень просто! Выдвижные, видишь, на пределе, а новых ни одной. Забыли доставить. Ребята без этих железяк смену ухлопают.

— Ты что — обалдел?

— Да ты вон куда посмотри! — разозлился Вадим, кидая луч света в сторону. — Пустой след от рельсов остался. Нет, я этого так не оставлю! — Вадим метнулся вдоль забоя, подскочил к Витьке. — Что ты стоишь, как истукан! Нет, этого оставлять так нельзя. Сплошное вредительство! Я к Кулькову… Все, точка, иду звонить! Ох, я ему сейчас речь скажу! Ох, какую я ему речь скажу!

— Кульков не обязан доставлять нам рельсы, — Витька поник.

— Как так «не обязан»? А «Прожектор» для чего создавал? Это его прямая обязанность — следить за своевременной доставкой материалов! А он что?.. Баклуши бьет!

— Да замолчи ты, балаболка! — Виктор что-то соображал. — Пока туда-сюда будем мотаться, смена закончится. За час-два рельсы теперь сам архангел не доставит. Самим надо что-то предпринимать, и немедленно!

— Может, домну с прокатным станом соорудим и это самое… сами… — Вадим делал непонятные жесты руками.

— Топор ты мастак отыскать, а где раздобыть пару рельсов, шариков не хватает?

— Давай, мыслитель, изобретай лисапет, я побегу к телефону, едри те три дрына!

Задыхаясь от злобы, оскользаясь на мокрых шпалах и кляня комсомольского секретаря на чем свет стоит, Вадим бежал к телефонному аппарату, расположенному метрах в десяти от погрузочного люка. Не переводя дыхания, рванул из зажимов трубку, дунул в нее, грохнул кулаком по рычагу.

— Соединяю, — пропела телефонистка.

Вадиму показалось, что она издевается над ним, умышленно медленно перетыкает штепсели и нарочно растягивает слова.

«Куда ей спешить. Тепло, светло и не капает над головой!»

— Василий Иванович? — спросил Вадим.

— Да-а-а-а, слушаю-ю-ю-у…

«И этот прохвост дремлет в кресле!»

— Так вот, разлюбезный!

Мысли вдруг покинули его голову. Парень стиснул трубку, как горло хорька.

— Я немедленно выезжаю на-гора и набью тебе… — Он переложил трубку к другому уху.

— Кто говорит? — властно гукнуло около уха.

— Какого хрена «Прожектор» спит?

— Какой прожектор? Кто у телефона?

— Ты что думаешь, ППМ это лисапет и может обойтись без рельсов? — Дыхание у Вадима восстановилось, он взял себя в руки. «Скажи спасибо трубке, а то я бы тебя приласкал».

— Вы толком объяснить можете?

— Толком говорит Гайворонский. Мы спустились в забой, а для следующей смены нет рельсов.

— Она еще не наступила. И какое тебе дело до этого?

Вадим снова ощутил приступ злости и опять переложил трубку.

— …три дрына!..

— Что, что?

— Рекорд лопнет, как… — Сравнение, слышанное от Дутова, парень проглотил.

— Может, ты, Гайворонский, предполагаешь, что я спущусь в шахту и поднесу вам рельсы?

— Тебя сюда не пустят. Зачем «Прожектор» создавали? — Он внезапно почувствовал, что напрасно горячится, зря бежал, звонил, тратил время и трепал нервы.

— «Прожектористы» безответственно подходят к комсомольским поручениям. И мы обсудим их на заседании бюро. Кто возглавляет «Прожектор»?

— Козьма Прутков.

Трубка помолчала.

— Не солидно, Гайворонский… Положение сложилось серьезное, а ты шутками забавляешься. Не по-комсомольски это. Ты думаешь, что у меня только и забот — ваш штрек. Ошибаешься.

— Я буду звонить главному инженеру!

— Звони. Это по адресу.

— Я доложу Егору Петровичу!

— Гайворонский… Послушай, Гайворонский! Ты недопонимаешь…

— Я звоню Клокову.

Телефон, как голодный волк, клацнул зажимами. Вадим повернулся, чтобы идти в забой, но остановился и прислушался. Навстречу шел Виктор. Молча подошел к телефону, вытянул трубку.

— Диспетчера мне. Максим? Говорит Тропинин с Первого запада. Нам не доставили рельсы. Не подскажешь, где они сейчас находятся? Ясно. Понятно. Спасибо.

Витька повернулся к Вадиму.

— Коза с рельсами стоит на плитах, у бремсберга. Айда!

— Мы не успеем обурить забой.

— Толку мало, если и успеем.

— Семаков где? — заупрямился Вадим. — Это его дело.

— Может, поищешь? Вадик, не тяни резину. Мы бездарно теряем время.

Они бежали по темным лабиринтам горных выработок, чертыхаясь и кляня тех, кто по долгу службы обязан был обеспечить их всеми необходимыми материалами. Но так уж повелось, что обязательно а чем-нибудь забудут, упустят из виду мелочь, а от нее по цепной реакции пойдут неувязки и разнобой, которые в конечном счете приведут к срыву графика проходки.

Случалось это постоянно. Ребята не хотели мириться с таким положением дел, но радикальных средств для искоренения недостатков в сложном хозяйстве шахты пока не находили. Слишком много звеньев тесно переплеталось между собой. Постоянно хромала дисциплина, не хватало знающих дело шахтеров, заедала текучесть кадров, когда люди метались с одного участка на другой, с шахты на шахту, в поисках заработка покрупней, и пойди отрегулируй все это, если один месяц лава качает уголь, как прорва, потом наткнется на сброс пласта или иное геологическое нарушение и забуксует, затопчется на месте, оборвется угольный поток, лопнет план, упадут заработки, и, если это надолго, попробуй удержать на участке любителей жирных получек.

Очень непростое это занятие — качать на-гора уголь. На поверхности матушки-Земли дождь научились заменять орошением, а в каменном чреве ее законы суровы, сладить с ними человеку иной раз бывает не под силу.