Прогулки с Вольфом - [104]

Работа была тяжелой, конечно, но мне это виделось как отличное приключение. Тогда у нас не было GPS, но даже если бы и была, мы, наверно все еще плутали бы там, не понимая, куда ж нам идти! А иногда лучше и не знать. Все это было частью учений по сохранению дикой природы, на которые, вероятно, уходили годы моей жизни. Но это были грандиозные годы.

С начала 1970-х годов, когда мы начали покупать вырубки и владения, отвоеванные у леса сквоттерами, кусочки мозаики тропического леса, таким образом, были собраны по частям во имя сохранения дикой природы. Для меня каждый участок служит напоминанием о человеке или семье, которые или в погоне за приключениями, или ради перепродажи, или в надежде на создание самодостаточного хозяйства подали заявку на участок тропического дикого леса. Хотя многим участкам, которые были приобретены, были даны имена наших доноров, мы не должны забывать и тех простых людей с фамилиями от А до Я, которые сами прорубали тропы и дарили мне и другим путешественникам через Пеньяс-Бланкас свое гостеприимство, наливали нам кофе и доверяли нам свои мечты».

Территория, которую Вольф исходил вдоль и поперек, разделена на две части рекой Пеньяс-Бланкас. В сухой сезон, когда уровень воды в реке невысок, речку можно перейти по камням или в тех местах, где помельче. Однако в течение большей части года переход реки вброд весьма опасен. Число приезжающих в долину туристов и студенческих групп росло. Соответственно, усиливалась и потребность в безопасном переходе реки. Если идти из Монтеверде, то наиболее важными пунктами на другой стороне реки являются хижина Эладио и Одюбоновский центр. На протяжении многих лет между Немецким приютом и хижиной Эладио существовала ненадежная канатная переправа, которая могла транспортировать через бурный поток одного, от силы двух человек. В 1990 году начали реализовываться планы по строительству подвесного моста, ла гамака, который должен прийти на замену небезопасной канатной дороге. Стройка длилась год, и Вольф отдал ей много часов своего труда.

Сейчас начало апреля 1990 года, и я хочу сделать последний комментарий о канатной дороге, которую мы называем пальцерезкой. Канатная кабина была спроектирована плохо. Металлическая клетка, которая заменила первоначальную деревянную кабинку, движется с использованием шкивов и тросов. Человек в кабинке управляет своим передвижением, потянув за веревку. С берега реки надо подняться на деревянную платформу, с которой можно перейти в кабинку. При этом надо крепко держать веревку, а то клеть начнет двигаться сама. Затем даешь слабину веревке, и кабинка поедет, пока не достигнет самой низкой точки на тросе. Затем надо поднять руки вверх над головой и снова тянуть за веревку, чтобы клеть поднялась к платформе уже на противоположной стороне реки. И вот здесь как раз очень легко можно прищемить пальцы между шкивом и тросом, поэтому веревка должна быть как можно дальше от верхнего шкива. Еще нужен надежный тормоз, который держит клетку на месте, пока вы еще не готовы к пуску. Я легко могу вообразить кого-то, кто висит между платформой и кабинкой, болтается, удерживая себя одной рукой над рекой. И этим человеком могу быть я. Вот уж где действительно была бы необходима табличка: «Обращаться осторожно!»

Ну ладно, это мнение только одного человека. Но это устройство нанесло людям больший урон, чем любая змея в Пеньяс-Бланкас, насколько я знаю. Новый вариант пересечения реки, который мы получим, наверняка будет активно задействован, так что игра стоит свеч. Как только мы получим ла гамак, много пальцев будет оставаться целыми.

Мне лично очень нужен был подвесной мост. Я это осознал как-то раз, когда пытался пересечь реку. В середине 1980-х Хосе Луис Кембронеро, Элизар Меджиас и я изучали район позади Лагеря-3. Рано утром по пути домой я предложил им идти вперед, а сам хотел дать крюка и проверить заявку сквоттера в районе Кебрада Портал. Я бы догнал их чуть погодя.

Когда я добрался до реки, мне что-то совсем не хотелось лезть в нее и намокать. Надо оставаться сухим, решил я, и перебираться на ту сторону по канатной дороге, тем более что люлька была предусмотрительно оставлена на моей стороне реки. Тогда кабинкой канатной дороги была деревянная клетка. Я забрался в кабинку и выехал на середину. Взял веревку и начал подтягивать себя к другой платформе. В тот момент, когда я был на полпути и около девяти метров над водой, я врезался в огромную скалу. Хрясь! Деревянная рама кабинки разлетелась на куски, и вокруг меня повисли ослабевшие тросы. В момент удара в мгновение ока взгляд мой упал на естественную красоту бегущего внизу потока, и тогда я подумал: «Всегда ожидал, что рай будет выглядеть точно так же, как Пеньяс-Бланкас».

Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что я все еще жив. Конечно, я был в шоке, хотя и не осознавал этого. Я мог идти, и чудесным образом ничего не было сломано. Поэтому я решил, что должен взять свой рюкзак и отправиться в ближайший приют. И это был Немецкий приют. Когда я туда добрался, то не знал, что теперь делать: оставаться или уходить домой. Через некоторое время, все еще ошалевший и не вполне осознающий, что происходит, я решил, что все-таки надо идти домой. Тут я обнаружил, что мои шаги были уже не такие размашистые. Стало понятно, что я каким-то образом повредил сухожилие в ноге. Мне потребовалось более трех часов на то, чтобы пройти путь, на который мне обычно требовалось чуть более часа. Когда я медленно поднимался по склону, стало темнеть.