Прогулки с Вольфом - [101]
Пока я собиралась с мыслями, как на это ответить, — то ли мне извиниться, то ли выступить в защиту своей идеи — как Лаки и Бенито разразились типичным для семейства Гиндонов хохотом. Его звук для меня является такой же характерной для Монтеверде частью, как и печальный крик кетцаля или далекий крик обезьяны-ревуна. Семья Вольфа была рада мне и терпела мое вторжение в их жизнь, возможно, полагая, как полагали и мы с Вольфом, что мы никогда не сможем закончить книгу и рассказать читающей публике об их жизни.
Годы шли, кипа расшифрованных страниц росла, и я начала по-настоящему понимать, что это мой долг. Я просто обязана закончить этот проект. В первые годы нового тысячелетия я заметила, что здоровье и дух Вольфа слегка пошли на спад. Тогда я действительно почувствовала, что часы тикают. Но я боялась начать, ошеломленная грандиозностью задачи и ощущая собственную неуверенность в том, что смогу правдиво изложить историю жизни Вольфа. К 2002 году, когда у Вольфа начались боли в суставах колен, когда ходить ему стало трудно, когда стала заметна его депрессия, мой внутренний голос больше не давал мне успокоиться. Я поняла, что за дело надо браться серьезно. Я понимала, что мне надо начать превращать специфичный язык Вольфа во что-то понятное для читателя. И делать это надо не откладывая, пока мы оба живы. И уже нельзя считать как само собой разумеющееся, что мы вечно будем в этом мире. У нас появилось больше времени на совместную работу после того, как Вольф официально ушел на пенсию в 2003 году. И хотя на протяжении многих лет наш труд периодически тормозился, мы все-таки нашли время, чтобы реализовать наш проект. Что я поняла в процессе работы, так это то, что при написании книги невозможно срезать угол и пойти укороченным путем. Истории ложились на бумагу только благодаря повседневной настойчивости, и в них — слово за словом — раскрывалась суть этого человека, которого мне посчастливилось называть своим другом.
Джордж Пауэлл, Эладио Круз и Вольф Гиндон в 2002 г.
Эта книга — не рассказ о герое или знаменитости, триумфах или неудачах, святости или нравственности. Напротив. Это история человека, чью жизнь можно охарактеризовать убежденностью и противоречием. Большую часть своей взрослой жизни Вольф занимался незамысловатой и тяжелой физической работой. Его рассказы — это истории тех часов, дней, недель и лет, которые он трудился на земле, часто в одиночку, иногда рядом с другими суровыми мужиками и женщинами. Трудился в условиях далеко не комфортных. Зачастую — под дождем и в холоде, зачастую — в жаре.
Вольф не считает свою работу чем-то необычным, хотя его природное смирение идет рука об руку с его страстной верой в то, что он делает. Когда вы сидите напротив него на квакерском собрании в Монтеверде воскресным утром, он выглядит точно так, какой он есть на самом деле — простой человек со скромными средствами. Он чистый, аккуратный фермер в рубашке гуаябера пастельных расцветок, с закрытыми глазами, весь в своих мыслях или с морщинками в углах прищуренных глаз, когда он приветствует знакомых и соседей. Но его тяжкий труд в лесу — это большая часть легенды о Вольфе. Ведомый сильной духовной интуицией к цели, полной человеколюбия, Вольф идет туда, куда зовет его сердце.
Вольф всегда был лидером своей бригады мачетеносцев. С самых первых дней существования заповедника в 1970-е годы, когда он прорубал пограничные линии в лесу, до покупки участков земли и геодезической съемки в конце 1980-х годов для Лиги сохранения, в годы роста туризма и увеличения числа пеших походов в 1990-х годах Вольф всегда был впереди. Он никогда не покидал дом без своего надежного клинка. Опытный дровосек, он всегда был готов сдерживать силы буйных побегов растительности. Он был неутомим и не задумывался о том, что условия работы тяжелые, или что можно потеряться в джунглях. Он всегда с удовольствием шел вперед, прорубая маршрут для других. Он очень серьезно относился к своей работе, но мог легко разразиться хохотом, когда все шло не так. Вольф был энтузиастом, когда дело доходило до прорубания путей в мокрых, густых, диких зарослях.
Есть только несколько выносливых людей, которые много проработали с Вольфом, проведя сотни часов на бесконечных тропах: Эладио Круз, Хосе Луис Кембронеро, Александр Молина, Лукас Рамирес и сын Вольфа Томас. Вольф износил много пар резиновых сапог, потерял или сломал очень много мачете и фонариков, а также посеял несколько диктофонов. На протяжении многих лет и на тропах длиной во много миль его сопровождали старые и новые друзья, волонтеры и важные чиновники со всего мира и, конечно, работающий на износ его собственный ангел-хранитель. Еще несколько лет назад он спокойно проходил больше, чем любой из них. Ну, кроме, может быть, ангела. Сейчас Вольф уже не столь быстр, но виной тому его изношенные колени и неизбежный процесс старения. Теперь время от времени его можно увидать присевшим на пенек у края тропы. Он остановился, чтоб передохнуть и оглянуться назад с гордостью за проделанные им дела.
«Создание пограничных линий вряд ли будет рассматриваться как какая-то выдающаяся заслуга, но я считаю эту работу чем-то вроде искусства. Цель на сильно пересеченной местности всегда одинакова: выбрать лучшее место для проведения линии разделения между участками. Земля тут холмистая, и местность, в самом деле, очень пересеченная, с ручьями, бегущими тут и там. Заросли в джунглях очень плотные, и обзор никакой, поэтому вы прокладываете путь. А часто бывает так, что сталкиваешься с препятствием, и надо начинать сначала. Скалы и упавшие деревья встают у вас на пути. Конечно же, мы стараемся в интересах доноров, которые доверяют нашей работе, а также ради тех людей, которые проделали геодезические измерения. Мы стараемся, как можем. Таким образом, перед теми из нас, кто расчищал границы и тропы, всегда стоит задача сделать линии границ как можно более прямыми, что на самом деле невозможно.
