Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! - [12]

Но чтобы и осенью не позволить "нечистому" особо торжествовать и радоваться — "служители света" осеннее равноденствие подмяли под себя и объявили "днём всех святых". Какие святые уже есть, и какие появятся в будущем. Эдакая "реакция нейтрализации". Когда-то всё же выставят армию "святых" против "нечистых"…

— И когда? Как скоро? Мои познания в астрономии куда меньше твоих, но позволь спросить: а длительность дня и ночи для всей Земли соблюдается? Ведь если северная половинка старушки мёрзнет, то южную часть в это время припекает солнце? Как быть с "хулиинами" там? — ответа не получено.

Бог ничего не может сделать с Воландом, не в силах держать взаперти "князя тьмы" круглый год… И Воланд ничего не может сделать с богом: если верить "писанию" — это бог создал "сатану".

Почему бог ошибся, проглядел Воланда — этого никто объяснить не может, но наиболее хитрые "толкователи" объясняют недосмотр бога каким-то непонятным "правом выбора"… Нужно понимать так, что "бог мне не указ, сам разберусь, с кем дружить"!?

Наблюдая за "властителями тьмы и света", самостоятельно, без наущений от беса, прихожу к мысли:

"похоже, особой вражды между владыками "тьмы и света" нет… эта пара

по одиночке существовать не может… нужны они друг другу…".

Не меньший художник, но теперь кисти, картину "Явление Христа народу" писал тридцать лет. Почему долго? "Отсутствовало вдохновение"? Или дефицит красок и кистей не позволял ускорить работу? Или неверие в то, что изображал на полотне? Мешала мысль: "как писать "явление Христа народу", если не видел ни Христа, и ни того, как он явился народу?

— В компанию "не видевших, но написавших" занести и Густав Доре… Видел его гравюры?

— Видел… Критик из меня нулевой, но и мне позволительно сказать: "гравюры мастера одинаковы". Изображённые персонажи похожи… Особенно "во всемирном потопе": гибнущие почему-то голые, но одинаково полные, упитанные, как на подбор… И если "бога видеть нельзя", то почему Густав его "увидел и запечатлел" в гравюрах? "Свидетельствовал ложно"?

— Бывает. В старину некий "мастер" игровой фильмец сделал, да так "реально", что он понравился "отцам-командирам", а те, долго не думая, его приказом в "документальные" записали. Ага, это кадры, где подпившие матросики на ворота лезут…

— Не на стену лезут, а на ворота! Кованые, ажурные ворота… Стало быть, что-то и соображали, не совсем пьяные были! Нужно было как-то "историей" обрастать! Ну, сделали "революцию" — и всё? Что, нужно было "величайшее событие двадцатого века" голым оставлять? Нет! Вот кинодеятели и старались. Бес с пятью "вышками", а не понимаешь таких простых вещей!

И почему честные люди "свидетельствуют ложно"? И мучаются ли совестью после совершения греха? "Не читал, но осуждаю!" — кто создаст в будущем что-то такое, во что новая порция простаков "уверуют всем сердцем"? Мозг не упоминается…

* * *

Великие люди творили под "вдохновением свыше".

Меня, обычного графомана, двенадцать лет подвигал на писания рядовой бес. Что "рядовой" — стало понятно на триста первой странице сочинения.

Ну, может, и не совсем "рядовой", а даже очень "серьёзный товарищ". Это одна позиция.

Другая выглядит так: я был у беса всего лишь "секретарём-референтом" с малым процентом собственного" креатива". Много лет в русском языке на месте "креатива" прочно стояло "творчество", но какая "грамотная" сволочь заменила творчество "креативом" — и бес не знает! А так хочется! — А чего выяснять? И без стараний понятно: портящий русский язык желал блеснуть знанием новых, редких слов — и выдал "креатив"… Какое-никакое, но "произведение"…

Какой процент творчества исходил от меня при написании — не знаю, но, думаю, "контрольный пакет" совместного предприятия принадлежал бесу: когда так было, чтобы "мелкие держатели акций делали погоду" и влияли на дела фирмы!? Не было такого прежде и впредь не ожидается. Иначе: какое влияние на сочинения шефа оказывает секретарь-машинистка"? Никакого: единственная задача машинистки — топорные и косные речения шефа облагораживать и набивать без ошибок.

Таким "секретарём" и состоял при бесе полных двенадцать лет. С отличием: речь у беса лучше моей, случалось, что это я его речения делал косными и непонятными. Был "литнегром" невысокого качества. Правда, у "литнегров" свободы больше, те вольны делать с текстом всё, что сочтут нужным, а моё положение было ниже на две ступеньки, чем у самого последнего "литературного подёнщика".

Через двенадцать лет "оккупации" бес избавил от присутствия без плача, стенаний и просьб "отпустить душу на покаяние". Поминаю его добрым словом: не позволил тратиться на визит к психиатру.

Как бес оставил меня — об этом рассказал во второй части с названием Polska.

Ныне русский язык, медленно, но верно, гибнет от слов выпущенных "задним проходом", поэтому заявляю:

— Нет им места на скрижалях с "ненорМАТивной" лексикой!

Родная, отечественная ненорМАТивка любой степени забористости, уважаемая и чтимая мною, также ни разу не осуждённая компаньоном в случаях, когда, набивая текст, я выходил "за рамки приличий и позволял употреблять ненорМАТивку", для русского языка не представляла опасности прежде, не опасна сейчас и не уничтожит русский язык в будущем, какой бы жестокой она не была!