Прогулки по Раю печали - [3]

Тим почему-то капризничает и молчит. Стах вешает куртку, снимает кроссовки. Выпрямляясь, между делом снова расцепляет беспокойные Тимовы руки.

— Посмотри на меня.

Тим поднимает взгляд.

— Ты едешь или нет?

Тим довел себя до состояния, когда скорее «или нет». Тянет:

— Ну…

— План простой — мой. У тебя нет планов. Ты не думаешь. Ты собираешь вещи. Потому что это входит в мой план.

Тим не уверен.

— Ты дал мне слово. И ты едешь. У тебя нет вариантов. Нет вариантов — нет проблем.

Стах проходит к Тиму в комнату, как к себе домой, и включает верхний свет. На полу — дорожная сумка. Шкаф — вещами наружу. Стах расслабляется и усмехается: попытки все-таки были.

Он оборачивается на Тима. Тот грустит — и не идет. Стах зовет его, еще не понимая — чем обернется, потому что Тим откликается — и хочет ближе. Он обвивает руками, тычется носом в волосы, как слепой котенок. Стах серьезнеет.

— Тиша…

Тим сжимает крепче. Замирает на чуть-чуть. Отпускает.

Стах опять Тима теряет. Проводит рукой по его футболке — и не ловит, может — утешает, может — уговаривает, может, отвечает, что тоже соскучился… Но совершенно точно ничего не чинит.

VI

Тим таскается туда-сюда, укладывает вещи в сумку на кровати, потом топчется у шкафа. Стах следит за процессом, оседлав стул. Крутит в руках маленький бумажный дом, склеенный для маленького бумажного журавлика.

Странно, неуместно и нелепо, но внутри — такое жжение, словно там свернулся горячий пушистый клубок. Иногда клубок тянется, царапая когтями, и укладывается опять.

Стах пытается отвлечься от внутренних катастроф, клубков и мыслей:

— Сегодня был последний урок физики…

Тим замирает только на секунду.

— Помнишь, Соколов мне выдал стопку заданий? Тебе тоже… У меня… это было типа конкурса. Я не знал. Вроде прошел первый тур в лицей… Ну, в лицей в Питере… Я не знаю, как все сложится, но подумал, что лучше сказать…

Тим застывает. Его не видно. Стах наблюдает, как белые угловатые пальцы сжимают дверцу темного шкафа.

Тим слишком долго молчит. Тишина густеет.

Потом он спрашивает:

— Не вернешься?..

Стах застывает. С пониманием.

Если Тим с ним не останется, у них будет одно лето. Только одно лето. Повисает пауза, когда оба — осознают, что за поездка…

Такой поездки Стах не хочет.

— Ты не думал, куда дальше? — он пытается — подогнать, пристыковать жизнь Тима под свою, к своей. — Может… не в гимназию, куда-нибудь в техникум…

Пальцы скользят по дверце вниз. Тим застывает и перестает собираться.

Стах откладывает дом, поднимается со стула. Он заглядывает за дверцу.

Тим стоит поникший и вертит часы. Говорит:

— Похоже на хорошую возможность…

Стах соглашается:

— Лучше, чем здесь. Хочешь — походим по дням открытых дверей, ты посмотришь?

— Что?..

И вдруг получается, что Стах уже о Тиме, а Тим все еще о Стахе, без себя:

— Я о лицее в Питере…

Стах защищается усмешкой. И просто «обожает» эти ментальные пощечины.

— Просто подумай, ладно? Я когда решал, что дальше… Мы можем уехать. Насовсем…

— Ты решал? — Тим запускает в комнату вьюгу.

Стах чувствует, как она проникает под кожу и дерется с ним. Он сдает назад и усмехается:

— Вопрос на обсуждение.

— Нечего обсуждать…

— Что, не «похоже на хорошую возможность»?

— У меня там никого нет, Арис…

— У тебя есть я.

Разве — мало?

Тим грустно тянет уголок губ, словно — недостаточно.

— Ты можешь начать заново…

— Арис…

— Просто обдумай это, ладно?

Тим выстраивает баррикады. Он отрицательно качает головой, почти насмешливо. Он начинает Стаха раздражать.

— Что?

— Ничего…

— Тиша.

Тим отмалчивается. Стах терпеливо ждет, когда «ничего» вырастет во «все» — и начнется очередной акт трагикомедии.

Тим спрашивает:

— Я стал частью твоих «больших планов»?

Стах застывает. Дубль два. Она действительно влезла везде. Дурацкая Маришка. Он ей сказал, чтоб отвязалась. И он сказал о девушке. Маришка не поверила: «Влюбишься — твои планы пойдут по манде». Он ответил, что скорей — наоборот.

Он ответил, только… Тим… он как бы не «манда». А Стах как бы перегнул. Но правда в этом есть.

Он усмехается. Маришка подловила — и заочно. А может, Тим. Стах никогда не думал, насколько давно он подписал чистосердечное. Тим — «лучший друг», Тима надо спасать, Тима надо в Питер. Тима надо рядом.

Стах прячет руки в карманы брюк. Он бросает вызов — больше себе, чем Тиму, когда спрашивает:

— Что, Тиша? Это не то, что ты хотел?..

Тим оборачивается. Его задевает. Он активней всех тут воевал за отношения, порой — с самим собой больше, чем со Стахом.

— Но это ко мне прилагается. «Большие планы», рано или поздно — Питер, вздорный характер, тупые шутки…

Тим молчит несколько секунд. А потом он спрашивает, и голос у него — надломленный и слабый:

— Что насчет того, что прилагается ко мне?..

Стах не понимает, почему он должен отказаться от чего-то в Тиме после всего, что они разделили за этот год.

— Думаешь, я не понимаю?

Думает. Поднимает взгляд, изучает Стаха. А потом переступает порог собственной робости, делая шаг навстречу.

Переламывает пульс.

Забирает волосы назад, пропуская через пальцы обеих рук. Смотрит в глаза. Своими — невозможно синими. Может, ждет — еще одной панической атаки.

Стах ненавидит, сколько власти у Тима в этот момент…