Прогулки по Европе - [29]

14 марта. Мы с Алешей Шмелевым разговариваем в вагоне метро (точнее, RER) – разумеется, по-русски; и громко, потому что шумно. На нас с неприязнью смотрит рыжеусый француз – вылитый Bel Ami из иллюстраций к Мопассану. Морщится. Наконец, не выдерживает и передразнивает: «Coua, coua, coua!»

Каково отыгрался за Маржерета!!

(Шмелев не видел: стоял к нему спиной.)

16 марта. Утром гулял по лужайкам и аллеям Cité Universitaire. Дошел до футбольного поля. Взглянул – и вдруг испытал шок узнавания: да это же то самое поле, где был столь памятный для меня матч 34 года назад, весной 1957 года. Тогда мне было не до того, чтобы спрашивать, где будет игра, – меня просто куда-то привезли на машине и выпустили на поле. А Cité Universitaire я практически не знал, потому что почти никогда там не бывал. И вот теперь какие-то мелкие детали выплыли из подсознания и стало ясно: это было именно здесь.

Это был традиционный матч между Ecole Normale de la rue d'Ulm и Ecole Normale de Saint Cloud. Я не имел о нем никакого понятия еще за час до начала. Ко мне ввалились несколько моих соучеников по Ecole Normale и сказали: «Немедленно одевайся – ты едешь с нами и будешь стоять у нас в воротах; ты ведь рассказывал, что ты у себя дома был вратарем». – «Вы с ума сошли, – сказал я, – я же играл по сути дела только в дворовых командах!». – «Мы прекрасно понимаем, что ты плохой вратарь, – ответили они с безупречной французской объективностью и бездушностью, – но у нас безвыходное положение: наш вратарь свалился сегодня утром с температурой 40».

На меня надели наколенники, которые я видел впервые в жизни, и игра началась. В какой-то момент я совершил ошибку, естественную для дворовых вратарей (впрочем, в СССР нередкую и у настоящих вратарей), – сделал с мячом не три шага, как тогда требовали международные правила, а больше. Тут произошло невероятное: на меня набросились за это не чужие нападающие, а свои защитники! Это вместо того, чтобы хором яростно орать, что никакого нарушения не было! Я был ошеломлен: рухнула и рассыпалась пылью аксиома советской жизни – «свой всегда прав». Как?! люди моей команды судят меня объективным судом! общим для всех! В этот миг я получил один из самых сильных уроков миропонимания в своей жизни. Мне впервые так ясно открылось, что очевидное для меня – не всечеловечно: у других, оказывается, может быть другая очевидность! Мне кажется, я вышел с этого матча уже не совсем тем же самым человеком, что прежде.

(Послушайте и сейчас любого российского футбольного комментатора на игре своей команды с иностранной, и вы увидите, как взрослые дяди продолжают последовательно внушать всё ту же дворовую аксиому новым поколениям российских мальчишек.)

Матч кончился со счетом 2:1 в нашу пользу. Лично у меня особых успехов не было, кроме одного: был момент, когда нападающий выскочил один на один и пробил метров с двенадцати, но я успел выбросить руку и перебросить мяч через верхнюю штангу. После игры тренер повел команду в кафе отпраздновать победу пивом. Кто-то похвалил и меня за тот эпизод. Но другой мой сотоварищ возразил: «За что же тут хвалить – это же был чисто рефлекторный жест! (pur réflexe)». И я с потрясением, но тем не менее с полной ясностью почувствовал: он не имеет решительно ничего лично против меня, им движет только железная картезианская объективность!

23 марта. Опио.

Ирен устраивает soirée russe: les blini, la kacha, селедка и т. п. Ее гости только недавно вернулись из совместной туристской поездки по России и полны впечатлений. У нескольких из них уже готовы фотоальбомы об этой поездке. Общее настроение: поездка удалась! в следующий раз все на Суматру!

(Все-таки ничем не выбьешь из русского человека ясное ощущение, что кому все равно, что Россия, что Суматра, тот просто другого биологического вида!)

5 апреля. Париж.

Гуляю в окрестностях Ecole Normale. На углу Муфтар и Арбалет вдруг кто-то сбоку бросается мне на шею. Поворачиваюсь – Наташа Горбаневская. «Я же здесь рядом живу, всегда хожу в этот вот магазинчик на Арбалет». Жалуется на здоровье. Посидели в кафе, поперебирали прошлое.

11 апреля. Мелкие удовольствия тщеславия. Два студента разговаривают в метро: «Ты не помнишь, как можно перейти коротким путем по лестнице с Gare du Nord на Gare de l'Est?» А это как раз моя маленькая гордость: я открыл для себя этот узенький переходик – знаю, в какой переулок надо нырнуть и на каком совершенно незаметном месте повернуть!

23 апреля. Утром экзамен, а вечером мы с Леной Тугай в гостях у Никиты Струве в их загородном доме. Принимают очень любезно. Дом свободен от французского стандарта. Некрашеные ставни. Машину Струве не запирает. Хозяйка очень аристократична, ее русский язык изумителен. Château-neuf du Pape она не пила никогда. Тут же Blandine Lopouchine, которая только что сдавала мне экзамен (и страшно волновалась). Много всего рассказываю; но все же чувствую себя не слишком уютно. Это аристократический прием, т. е. антоним душевного. Настоящим удовольствием такое времяпровождение назвать не могу.

Италия

7 мая 1991, вторник. Неаполь.