Прогрессор - [15]

— Сахара у меня нет, но, впрочем, чай, как и кофе, следует пить без сладкого. Углеводы портят вкус этих напитков.

— А у нас есть ячмень и пшеница. Мы выращиваем яблоки и оливы, — я не удержался, чтобы не похвастаться, но вызвал только смех Александрова.

— Дикорастущая пшеница и ячмень встречаются повсеместно в этих широтах. Но, впрочем, это хорошо, что вы смогли ее окультурить. Я закончу свой рассказ, тем более что осталось совсем немного, и выслушаю ваши приключения. А пока пейте чай и наслаждайтесь, под воспоминания старика.

— Владимир Валентинович, простите за вопрос, сколько вам лет?

— Мне было сорок семь, когда я попал сюда. Сейчас тридцать третий год, как я живу в этом мире, думаю, мне восемьдесят, — хитро улыбнулся Александров.

— Вы выглядите на шестьдесят, — слукавил я, хотя больше семидесяти при всем желании ему не дать.

— Все дело в здешнем климате, экологии и содержании кислорода в атмосфере.

— Кислород-то при чем? — задавая вопрос, пожалел, предвидя очередную насмешку физика.

— Озоновый слой очень мощный, очень хорошо задерживает губительное космическое излучение, отсекая ультрафиолет определенной длины. Как следствие, ткани и органы повреждаются меньше. Кроме того, пища натуральная, нет необходимости идти на работу и психовать из-за жены. Нет дефицита сна, что является главным фактором сокращения человеческой жизни.

— И нет ипотеки, и кредитной зависимости, — вставил я свои пять копеек в монолог Александрова.

— Это зло капиталистического запада добралось и до нас? — нахмурил физик белые брови.

— Ну не всегда оно зло, — попытался сгладить свою оплошность, — вы остановились на семи годах кочевки по Испании.

— Да, — с готовностью подхватил нить разговора ученый, — вот тогда и случился конфликт с вождем, не желавшим идти на север. Чтобы убедить племя пришлось бросать вызов вождю и победить его. Правда бонусом досталась его старуха, но у Нака женщины всегда были в дефиците.

— Нам бы этот дефицит, — пробормотал я, вспоминая двукратное численное превосходство женщин над мужчинами среди Русов.

— Максим Сергеевич, вам сама природа дает возможность размножаться и захватывать новые территории. Среди Нака очень высока гибель рожениц, поэтому племя никак не может обрасти «мясом». Но вернемся к моим приключениям, — продолжил Александров, ставя пустую пиалу на столик. — Два года мы курсировали по побережью Средиземного моря, пока не пришли именно в это место, казавшееся крайне удачным. С севера горная цепь прикрывает от арктических циклонов, благодаря чему даже зимой комфортная температура.

— Здесь идет снег? — прервал я рассказчика.

— В конце января, буквально пару раз. Но температура редко опускается ниже нуля. Всю зиму с юго-востока идет фронт теплого воздуха. Есть четкое разделение по временам года, лес в горах смешанный. Живности много, но самое главное, почва крайне богата минералами. Совсем недалеко от нашей стоянки есть залежи каолиновой глины, из нее, кстати, вся огнеупорная посуда.

— Владимир Валентинович, обратил внимание, что наконечники копий ваших воинов каменные. Вам с вашими знаниями не составило бы труда освоить процесс плавки железа.

— А зачем мне железо? — Ответ ученого ошарашил.

— Как зачем? Каменные наконечники для оружия ничто по сравнению с железными, да и с железом легче. Ведь в эволюции человека не просто так каменный век сменился бронзовым и железным.

— Дайте сюда вашу саблю, — Александров вытащил из-за пояса небольшой каменный нож коричневатого цвета с рукоятью из дерева. — Полагаю, ваша сабля из стали, а не из простого железа, если судить по звуку, — произнес физик, прислушиваясь к затухающему звуку металла.

— Да, и смею заверить, сталь у нас отменная, — не упустил я случая похвастать.

— Вот вам мой каменный нож, попробуйте его поцарапать своей саблей. Можете даже разрубить, — с этими словами Александров протянул мне нож.

Орудие труда представляло из себя подобие лезвия с разной толщиной. Цвет клинка темно-коричневый, по структуре напоминает оплавленное стекло. Несколько моих попыток нанести след не принесли успеха. Разозлившись, даже несколько раз ударил по клинку ножа, получив замятину на лезвии катаны.

Физик-ядерщик с явным удовольствием наблюдал мои потуги. Он рассмеялся и протянул руку:

— Теперь моя очередь, — получив катану и свой нож, быстрым движением провел вдоль по клинку катаны и протянул мне:

— Смотрите, Максим Сергеевич!

Отчетливо выраженная царапина протянулась практически на всю длину катаны. Глубина царапины явственно ощущалась пальцем, словно каменный нож физика убрал сталь с поверхности клинка.

— Это алмаз? — спросил первое, что пришло в голову.

— Почти угадали, это вещество лонсдейлит или гексональный алмаз, образующийся при падении метеоритов. У нас на кафедре шли споры, что крепче лонсдейлит или алмаз. Для меня очевидно, что лонсдейлит, жалко нет коллег, чтобы им это показать.

— И много у вас такого лонсдейлита?

— Все наше оружие из него, — улыбнулся старик, — так нужно ли мне было морочиться с железом, если под рукой у меня вещество в разы превосходящее лучшую сталь?

— Нет, вы правы, — я вынужден был согласиться, — а в вашем кратере еще есть лонсдейлит? Хотя бы на пару ножей?