Программист в Сикстинской Капелле - [5]

 — Алессандро Фосфоринелли, — угрюмо буркнул я. — Знаю, мое соло было ужасно.

 — Ты прав, Алессандро, так петь нельзя, — с улыбкой ответил Доменико. — Сквозь зубы и совсем без эмоций. У кого ты учился?

 — Я самоучка, — то ли с гордостью, то ли с горестью ответил я.

 — Но у тебя прекрасный тембр, я бы с радостью взялся обучать тебя пению.

 — Буду невероятно признателен вам за неоценимую помощь, — как можно более церемонно ответил я.

Доменико снял свой балахон, и я увидел его настоящий костюм — светло-голубой (кажется, этот цвет обозначается кодом #E0FFFF) камзол и такого же цвета панталоны. Признаюсь, костюм сидел на нём идеально, подчеркивая одновременно силу и изящество певца. Его фигура напоминала песочные часы: крепкие плечи и хорошо развитая грудная клетка переходили в тонкую талию, которая, в свою очередь, переходила в немного расширяющуюся линию бёдер. В какой-то момент мне даже почудилось, будто передо мной не virtuoso, а красивая девушка.

Что ж. Я последовал его примеру. Певец с интересом разглядывал мой «странный» костюм, да и самого меня, отчего я почувствовал себя неловко.

 — Откуда ты, Алессандро?

 — Из Санкт-Петербурга.

 — А разве там есть «виртуозы»? — удивлённо вопросил Доменико, по-прежнему с нескрываемым интересом изучая меня.

 — Чего там только нет, — с усмешкой ответил я. — Даже сбежавшие от хозяев носы, — я сам не понимал, зачем все это говорю.

Раньше из меня слова было клещами не выдернуть, а теперь сам с увлечением рассказывал новому знакомому всякий бред. Всё же меня не покидало смутное беспокойство.

Каким образом вдруг в Сикстинской Капелле оказались i virtuosi? Ведь, насколько я знал, последний известный нам «виртуоз» (тоже мой тёзка) умер в начале прошлого века. Мысль, показавшаяся вначале бредовой, после дедуктивного анализа оказалась единственным здравым аргументом.

 — Могу я, в свою очередь, задать, возможно, дурацкий вопрос? Какой сейчас год?

 — Тысяча семьсот двадцать шестой год от Рождества Христова, — непринуждённо ответил Доменико, и причём это было сказано с такою неподдельной искренностью, что я без малейшего сомнения поверил в этот абсурд.

Я со стоном сел на скамью. Нет, я всего мог ожидать и от себя, и от своего тимлида, который, как я думал, отправил меня, пьяного, в командировку. Но, миллион необработанных исключений мне в код! В восемнадцатый век?!

Я сидел на скамье, закрыв лицо руками и безуспешно пытаясь проснуться. Бедолага программист, один, в дремучем столетии без компьютеров и интернета, да ещё в окружении таких же инвалидов, как он сам!

 — Надеюсь, ты не собираешься сидеть до ночи в Капелле? — мягкий голос Доменико вернул меня в эту безумную действительность. — Идём, я покажу тебе город, хоть и не обязан этого делать. но я хочу, чтобы ты проникся красотою утреннего Рима.

Комментарий к ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: Солист Капеллы. Глава 1. Где я, товарищи? 1) Капельмейстер — руководитель хоровой капеллы

2) Сеньор (Senior Developer) — старший программист

3) Имеется в виду неаполитанская консерватория Нищих Христовых (Poveri di Gesù Cristo)

4) Il musico, il virtuoso, «виртуоз», сопранист — политкорректные синонимы для слова «кастрат»

5) Джованни Альджебри – несуществующий композитор, выдуманный автором

5) Cappone pizzicato — щипаный каплун

====== Глава 2. Сын капельмейстера ======

Мы вышли из Капеллы и отправились бродить по городу. Но перед этим мне пришлось набросить старый пыльный плащ и шляпу-треуголку, которые Доменико нашёл в сундуке на хорах.

— Это нужно для конспирации, — объяснил он мне. — Не обижайся, но твой костюм и причёска, как бы это сказать… Не совсем «из этой оперы».

Он был прав. Да и никто не будет слушать рассказ о путешествии во времени, сколь бы правдивым он ни был. Шутка ли, ведь в худшем случае меня могли казнить, как колдуна или еретика. Я вынужден был согласиться.

— Вам не кажется подозрительным мой внешний вид? Ведь здесь никто больше так не выглядит.

— Я не удивляюсь. Лет пять назад я пел в Венеции, во дворце Великого дожа. Среди его гостей был купец из твоей страны. Так тот вообще был в шубе и с длинной бородой.

Надо же, остались ещё на Руси нормальные люди (хоть и в восемнадцатом веке), а я раньше думал, что всех до единого «обновил до новой версии» «верховный админ» Пётр Первый, не предоставив беднягам право на выбор.

— Послушайте, синьор Кассини, — наконец собрался я с духом. — Вы очень удивитесь, когда узнаете, что я не только из России, но и, к тому же, из двадцать первого века?

— России… — при этих словах я обнаружил в глазах Доменико какую-то странную искру. — Знаешь, Алессандро, — без намёка на шутку ответил Доменико. — После многих лет пребывания в хоре Капеллы я уже ничему не удивляюсь.

— Но это невозможно с точки зрения науки, — пытался возразить я. — И нарушает свойства пространства и времени.

— Смотря какого пространства и смотря какого времени, — задумчиво ответил певец, но я тогда не уделил должного внимания этим словам, хотя и следовало бы.

— Но уж точно не евклидова, — попробовал пошутить я.

— А теперь я буду серьёзен, — в тёплом голосе Доменико появились ледяные ноты. — Откуда бы ты ни явился, будь осторожен в словах. Особенно здесь, в Капелле. Тебя могут услышать и донести кому следует.