Профсоюз сумасшедших - [11]
Покупая у какого-нибудь черного проходимца пару ракушек или сигареты, я чувствую, что он всю свою порабощенную душу заплюет, отца родного продаст, лишь бы обмануть меня на два пенса.
Бродя у магазинов, я привычно отмахиваюсь от алчного роя туземцев, норовящих затащить меня в первую попавшуюся лавку, ткнуть грязным пальцем в какой-то разноцветный хлам и протянуть руку:
— Бакшиш!
Попробуй ему отказать…
Мошенник поднимет такой шум, точно я резанул его ножом по горлу…
Столетний монументальный жрец, воздев руки, специально для меня молится своему Будде, чтобы сейчас же повернуть протянутую ко мне руку ладонью вверх:
— Бакшиш!
И когда я думаю об этих голодных, изувеченных империалистической цивилизацией людях — во мне поднимается бешеная ненависть к банкам, церквям, тюрьмам, конторам, — ко всей этой жадной, губительной, беспощадной культуре чванливых белых джентльменов в белых тропических шлемах.
Почему?
А вот почему.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БЕЛАЯ ОБЕЗЬЯНА
Ясным розовым утром по песчаному берегу моря слонялся голый и длинный чернокожий парень.
Мурлыча под нос веселую песенку, он беззаботно похлопывал себя по бедрам. Время от времени он останавливался и по-приятельски подмигивал восходящему солнцу.
Именно в этот миг он споткнулся обо что-то черное, мягкое, мокрое, неуклюжее — и осторожно отпрыгнул в сторону.
— Черт его знает, — неуверенно забормотал Киу-Сиу. — Медуза не медуза, змея не змея… Надо, на всякий случай, рассказать своим…
И бросился бежать.
Вожак племени очень заинтересовался рассказом Киу-Сиу. Испустив воинственный крик, он схватил каменный топор, бурно замахал руками и вместе с Киу-Сиу стремительно направился к берегу.
Толпа дикарей, завидев пятки вождя, радостно заревела и пустилась следом, подпрыгивая, визжа и заранее предвкушая новое неслыханное развлечение.
Дикари осмотрительно потрогали таинственного зверя палками. Видя, что он не шевелится, чернокожие подошли ближе. После тщательного осмотра стало понятно, что загадочное существо представляет собой нечто среднее между гориллой и человеком.
Но разве люди такими бывают?!
Во-первых, кожа у существа была не черная, как у всякого порядочного человека. Кожа была белая, как меловая скала. К тому же это существо неизвестно почему было закутано в какую-то черную ткань с белым пятном на груди. На шее зачем-то болталась синяя в крапинку тряпка. Существо лежало неподвижно и не дышало.
— Эй, вы, бездельники! — озабоченно воскликнул вожак. — Разве вы не видите, что это просто белая лысая горилла новой породы? Она захлебнулась, и буря прибила ее к берегу. Ну-ка, откачаем ее!
Дикари взревели от восторга и кинулись откачивать полумертвую белую обезьяну.
ЧЕЛОВЕК С ПОГИБШЕГО КОРАБЛЯ
Очнувшись, странное существо вылупило глаза и обвело близоруким взглядом своих изумленных спасителей.
— Эй, вы, дикари! — вдруг воскликнуло оно. — Почему вы меня не убиваете?
— А зачем? — добродушно улыбнулся вожак. — Ты нам ничего плохого не сделал. А еды у нас и так хватит. Видишь, кокосы, ананасы, бананы…
— Нет, не для еды, а так. Ведь дикарям приятно убивать людей?
— Тоже мне, нашел удовольствие. Один из наших месяцев шестьсот назад, говорят, убил человека. А потом взял и повесился… Ты не кусаешься?
— Я не дикарь.
— Значит, не человек? А кто ты — обезьяна?
— Сами вы обезьяны. Я — краса и гордость цивилизованного мира, изобретатель смертельных удушливых газов профессор Вильям Вокс.
— Кого ж ты убивал своими газами? Хищных зверей?
— При чем здесь звери?
— Ага, значит — ядовитых гадов?
— Не гадов, а людей. Во время войны десяток баллонов моего газа могут уничтожить целую страну. Все живое задыхается и страна превращается в пустыню.
— Значит, у вас нет честного боя, лицом к лицу?
— Дикари, — скривился Вокс. — Иди объясни им, что драка на палках — пережиток варварства.
Дикари глубоко задумались.
— Послушай, чужеземец, — тихо произнес Киу-Сиу. — А тебя не повесили за твои газы?
— Вы настоящие варвары, — заверещал ученый. — Мною гордится весь цивилизованный мир. Кроме того — у нас не вешают. Это слишком примитивный, некультурный способ и многим действует на нервы. У нас сажают на электрический стул. Действует легко и нежно.
— Так-так, — хитро покивал головой вождь и лукаво подмигнул своим. — А почему ты обмотан черными тряпками?
— Какими тряпками? Дураки, это же сюртук.
Только теперь профессор с ужасом обратил внимание на тот позорный факт, что его окружает горящая любопытством толпа совсем голых людей.
— О, небеса, — всплеснув руками профессор. — Однако вы совсем голые, господа. Как же вам не стыдно, джентльмены?
Дикари не поняли всего ужаса своего положения.
— А что такое «стыдно»? — робко спросил кто-то.
— Стыд — это такое чувство, когда… гм!.. когда стыдно. Вот, например, вы голые — и вы должны стыдиться.
— И что же нам делать?
— Вы должны обмотаться какой-нибудь тканью. Нужно закрывать свое тело.
— Зачем же его закрывать? От солнца? Мы не боимся солнца.
— Не от солнца, а от стыда.
— Значит, мы должны стесняться своего тела?
Оглушительный хохот заглушил ответ ученого.
— У него просто винтика не хватает, — вздохнул Киу-Сиу. — Напрасно мы его спасли.
Профессор услышал последние слова, содрогнулся, гордо выпрямился и забормотал:
