Профи стреляет не целясь - [22]

Мрачновато тут у них. Ни улыбок, ни светской беседы. Он пару раз пытался заговорить с парнями, но, наткнувшись на недовольный взгляд Миа, решил тоже напустить на себя строгий вид и демонстративно закурил прямо в салоне. Люди Дракона сморщили свои физиономии. Но, опять же, не проронили ни слова. Спортсмены, мать их. Ушу, кун-фу и так далее в том же духе. А мы вот хоть и спортсмены тоже в своем роде, но смолим потихоньку. И при неизбежных обстоятельствах сможем уделать всю эту мумифицированную четверку вместе с рулевым исконно русским родным единоборьем…

Размышления Слобцова прервал скрип тормозов. Пора на воздух, в гости к Великому и Могучему Дракону.

Многослойная, отливающая золотом крыш пагода в типично китайском стиле была окружена со всех сторон наваленными в строгом беспорядке камнями и карликовыми деревьями. Совсем по-родному, как в тундре. Морошка, интересно, здесь у них растет? Здоровенный китаец, загородивший вход, при виде их отрывисто закудахтал, на что Миа ответила ему идентичным причудливым лопотаньем. После чего выразительно взглянула на напарника, для верности шепнув ему на ушко, чтобы шел за ней и повторял все ее жесты.

Внутренности лежбища Дракона напомнили ему фотографии буддийских монастырей. Все исполнено во входящем в моду аскетичном минимализме. Не дай бог, в угоду моде на здоровый образ жизни он питается одними пророщенными злаковыми зернами, и Слобцову из приличия тоже придется жевать эту гадость. Жевать и улыбаться.

Слава богу, все оказалось не так страшно. Их провели в огромную комнату, в центре которой возвышалась золотая статуя то ли Будды, то ли еще кого из соответствующего этнического пантеона. Под ней в позе лотоса и в расшитой золотом национальной одежде сидел полноватый дядька лет пятидесяти – пятидесяти пяти и с хитрым прищуром глядел куда-то вдаль, мимо них. При появлении посетителей его голова дала миниатюрненький крен в их сторону, глаза неторопливо сомкнулись-разомкнулись. Миа, сложив ладошки вместе, отвесила ему в ответ почтительный поклон. То же самое пришлось проделать и Миссионеру. Дракон хренов, обезьяний царь. Попался бы он ему в другом тет-а-тетном местечке, отвесил бы Слобцов ему такой поклон…

Дракон соизволил изобразить короткий взмах рукой, приглашающий располагаться поудобнее. Жест доброй воли главы могущественного клана Гонконгской триады не остался незамеченным, и Миа с Миссионером уселись в тех же самых позах напротив Вонг Тху. Голова с полуприкрытыми веками повернулась в сторону одного из караулящих поодаль жлобов, и через минуту в тронном зале появилась юная китаяночка, несущая на подносе три деревянные трубки, напоминавшие по форме курительные. Ловкая девчонка в скоростном режиме пронеслась вокруг них, раздав курительные трубочки всем троим.

– Прошу вас, – по-английски произнес Вонг Тху, трубка которого уже вовсю дымилась. Он как следует приложился к ней и прикрыл глаза.

Когда китаянка с зажигалкой нарисовалась около Миссионера, Миа на его вопросительный взгляд утвердительно моргнула. Огонь заставил тлеть содержимое его трубки, и ему волей-неволей пришлось вдохнуть в себя дым, имевший терпко-сладковатый привкус. После второго вдоха сознание затуманилось, изображение поплыло, и он вдруг вспомнил картину одного из французских художников-импрессионистов «Курильщики опиума». Точно, у них были такие же трубки и, наверное, – детали не запомнились – такие же идиотские выражения лиц. В подсознании всплыла фраза товарища Бендера «Почем опиум для народа?», полезли, наступая одна на другую, какие-то крамольные мысли, которые он не мог ни осмыслить, ни прогнать прочь. После третьего вдоха трубка исчезла из его рук, и он так же, как Дракон, прикрыл глаза, отпустив на волю бьющееся о черепную коробку сознание. Пространство и время перестали существовать как данность, пока в его руках не оказалась чашка с теплой янтарной жидкостью. Ее глоток вернул назад ощущение трехмерности бытия, и Слобцов отчетливо вспомнил, кто он такой и зачем он здесь.

– У вас ко мне было какое-то дело, – Великий Дракон, видать, тоже очнулся, так как Миссионер отчетливо услышал его голос.

Дальше он услышал голос Миа, разложившей перед ним размалеванный кусок кожи мафиозного бедняги, имевшего несчастье погнаться за ними вчерашним вечером. Они говорили и говорили, но Слобцов, как ни старался, не мог уловить нить содержания беседы. Китайский язык – тяжелая штука. Единственное, на что хватало его энергии и что было ему подвластно, – это глотки ароматного чая, возвращавшего по миллиметру разлетевшиеся силы. Миа между тем умело направляла разговор в нужное русло.

– До меня доходили слухи о ваших проблемах. Но ты же знаешь, что я в эти дела не влезаю.

– Я знаю, Великий Дракон.

Услышав почтительный голос своей спутницы, Миссионер с трудом подавил приступ смеха.

– Так вы поможете нам?

– Эта картинка мне знакома. Но я не осведомитель.

На лице Миа появились оттенки разочарования. Дрожащими руками она принялась скатывать обратно кусок татуированной кожи.

– Хотя… – Вонг Тху хищно прищурился. – Когда долго живешь на свете – многому перестаешь удивляться. Мир становится серым, краски тускнеют. Что может освежить уставшего путника лучше, чем утренняя роса? Что поможет пресытившемуся утолить голод ощущений, кроме азарта? Я удовлетворю твое любопытство, если он, – Вонг Тху ткнул пальцем в Миссионера, – сумеет одолеть в поединке моего личного телохранителя – Тонга.