Профессорская дочка - [55]

– Давай еще с Добужинским, – предложил Илья.

– Кто это? – спросила Оксана.

– Как, ты не знаешь? – удивился Илья. – Но как же?

– У меня галерея современной живописи, – ответила Оксана.

Илья сфотографировал Оксану с Добужинским, и они ушли в высшие сферы. На встречу с возможным покупателем в самый крутой клуб для миллионеров.

– Илюшечка будет по тебе скучать, – прошептал мне Илья на прощание и взял чемодан.

– Водитель заберет, – сказала Оксана, и Илья поставил чемодан на место.

Напоследок Оксана позвонила еще кому-то своему и сказала:

– Приеду к двенадцати, сервируйте мне чай в зимнем саду.

Думаю, такая небрежная привычка командовать слугами – не просто так. Думаю, Оксана – аристократка, настоящая аристократка по маме и по папе.

Они ушли в сферы, а я отчего-то взяла тряпку и стала тереть стулья на кухне – может, у меня все-таки грязно?

И отчего-то заплакала – возможно, потому, что не очень люблю тереть стулья на кухне.

Димочка гладил меня по голове. Оказывается, он весь вечер был здесь – редкий случай, он был здесь, а как будто нет.

– Она тебя не стоит, – изо всех сил утешал меня Димочка. – Ты у нас креативная старушка, детективы пишешь, а она…

– Она аристократка, командует прислугой, я бы никогда не сумела сказать «сервируйте мне чай», сказала бы просто «можно мне чаю, пожалуйста?», – всхлипывала я.

– Илья сказал, что она девушка с рабочей окраины, ни одной книжки не прочитала… Что такое «девушка с рабочей окраины»? У нее мама и папа водопроводчики?

– Фигуральное выражение для обозначения людей из простых необразованных слоев общества, – сказала я. – Но это не значит, что в этих слоях не бывает умных образованных людей. Просто у них меньше шансов, чем у тебя, прочитать за один вечер «Войну и мир» и «Преступление и наказание». Зато у нее галерея, я, может быть, тоже хочу галерею…

– Машка, она просто чья-то жена или была чья-то жена и удачно развелась, – утешал меня Димочка. – А ты… Илья говорит, ты – наше все.

И тут я окончательно потеряла человеческий облик.

– Она чья-то жена, а я наше ничего, – холодно сказала я и опять ушла в ванную.

И заперлась и, не обращая внимания на Димочкино нытье под дверью, сидела на краю ванны и размышляла, откуда Димочка так хорошо знает жизнь, и над другими вопросами…

Живешь-живешь и считаешь себя достойным человеком, другом Димочки и Ады, приятным собеседником Вадима, автором произведений с договором. Одним словом, думаешь, что ты есть.

И вдруг…

И вдруг – Оксана… Щурится пренебрежительно, не разговаривает с тобой, даже не смотрит. И сразу думаешь, что тебя нет. Что ты – щекастый растрепанный пудель, которого нет. В очках.

Почему Оксана со мной так? Потому что она красивая? И была чья-то жена?

Я вышла из ванной в полном молчании и гордо легла на диван, отвернувшись к стене.

– Маша, ты лучше покричи на меня – тебе легче будет, – растерянно сказал Димочка. – Почему ты никогда не кричишь?

Я не кричу? Я очень даже кричу, про себя. Я даже про себя катаюсь по полу. А так – нет. Это не потому, что я тихий неэмоциональный ангел, а просто у нас дома никто не повышал голос, никогда. Кроме одного раза – когда я очень хотела выйти замуж за Игоря Юрьевича и визгливо вскрикнула: «Ну почему мне нельзя, почему?!» Неловко получилось…

– Тогда я… я прочитаю «Войну и мир» в кратком изложении, всего сорок страниц, – наглым голосом сказал Димочка.

Я молчала.

– Почему ты не кричишь? – удивился он. – И «Преступление и наказание» прочитаю в кратком изложении, всего тридцать страниц.

– Ты… ты… ты просто идиот! – закричала я. – Как тебе не стыдно?!

Димочка удовлетворенно кивнул:

– Ну ют и молодец. И перестань реветь. Все, поняла? Ты в сто раз лучше и больше никогда не реви. – Он покровительственно погладил меня по плечу, и я опять заплакала.

– Да-а, а что же ты весь вечер молча-ал? А у нее Платье… А я тоже человек, я тоже хочу, чтобы меня люби-или, – прорыдала я.

– Мужика тебе надо, Машка, – вдруг по-бабьи сказал Димочка, и я неожиданно успокоилась.

Вот оно, оказывается, в чем дело. Тогда ладно, хорошо. Это уважительная причина для рыданий, а злиться и завидовать красивой Оксане и парчовому платью – неуважительная.

К тому же Димочке нельзя нервничать. Разнервничается, разволнуется, не пойдет в школу.

– Димочка! Ты не огорчайся, я не пропаду, – сказала я. – Существуют клубы «Для тех, кому за восемьдесят», или в Интернете можно познакомиться.

– Да-да! Ты очень милая, даже симпатичная, особенно в Интернете – там ведь можно поместить любую фотографию, – радостно заверил меня Димочка. – Я тебе в «Фотошопе» уменьшу щеки и нос, и будет нормально, просто супер!

Дело Дня – экзистенциальные проблемы моего существования, – смысл жизни, одиночество, почему одинокий некрасивый человек беззащитен перед замужним и красивым, прочее.

…Я часто не сплю и думаю обо всем, но бывают ночи, когда меня мучат мелкие несвязные вопросики, а бывает, какая-нибудь одна глобальная проблема не дает покоя, к примеру щеки.

Папа говорит, что от любых дурных мыслей есть спасение – это наука.

Тогда… Щеки можно рассматривать в зеркале как лично мои, а можно рассматривать в контексте познания личности, и тогда они уже будут вообще щеки. И я стала вспоминать, а не переводила ли я чего-нибудь про вообще щеки, и вдруг вспомнила – есть, есть на этот случай одна теория!