Профессионал - [26]

Заметил, что щелки стеклянных глаз сузились, а зрачки потемнели, сменив в них наигранную безмятежность. «Запсиховал, размышляет, в чем же прокололся», — подумал Кусенев.

— Так вот, — продолжил он, — если вы не насиловали женщину, то откуда знаете, где произошло изнасилование и что именно в этот момент там проезжала машина с артистами? Предвижу ваш встречный вопрос и отвечаю сразу: установлено, что лишь один раз и только в это время там проезжали люди на машине. Что на это скажете?

Покрутив головой, Волков недовольно хмыкнул, потом покраснел и опустил глаза.

— Мне надо подумать, — сказал, звонко чмокнув губами.

— Думайте.

После размышлений Волков стал выкручиваться, что машина вполне могла быть и другая, а место, может, перепутал — темно было.

— Но ведь вас никто не просил останавливать сегодня машину именно в том месте и показывать именно ту яму, — не отступал Кусенев.

— Не знаю, не знаю, надо подумать.

Думал он долго, а отвечать не стал, сославшись на головную боль. И в этот раз Волкова пришлось отпустить, так как требовались более веские, неопровержимые доказательства. «Этот наглый тип, — думал Кусенев, — от своих слов может в любое время отказаться».

Командировка затягивалась. Арестовать Волкова было нельзя, и он пока на свободе. Кусенев с нетерпением ждал результатов экспертизы. Почти каждый вечер названивал жене и говорил, что пришлось задержаться, но теперь-то уж скоро вернется. Спрашивал, как дела дома?

— Нормально, — как всегда отвечала жена.

Скажет «нормально» и на душе легче. Какая же умница! Пока не было результатов экспертизы, время даром не терял: помог разобраться с ДТП тех самых двух мотоциклистов. Материалы уголовного дела направил в суд: в них полностью подтвердилась вина местного депутата, за которого к следователю отдела было так много ходатаев.

Но вот наконец-то получено заключение экспертизы. Оно подтвердило, что Волков мог быть насильником. Теперь появились доказательства его виновности в совершении преступления. Кусенев пришел к прокурору с материалами уголовного дела, и, ознакомившись с ними, тот принял решение избрать для Волкова меру пресечения — содержание под стражей. Кусенев подготовил постановление об аресте, и прокурор в этот же день такую санкцию дал.

Явился Волков. Войдя в кабинет, сел на предложенный стул и, уставившись на Кусенева, спросил:

— Меня арестуют?

— А есть за что? — прищурился Кусенев.

— Я же говорил, что ни в чем не виноват.

— Тогда прочтите постановление о привлечении вас в качестве обвиняемого.

Волков взял постановление и стал читать. Прочитав, глубоко вздохнул и вновь уставился на Кусенева.

— Понятно, в чем обвиняетесь? — спросил тот.

Волков опустил голову. Молчание затягивалось. О чем он думал, догадаться было не трудно: скорее всего, прокручивал варианты как выгородить себя.

— Я должен допросить вас в качестве обвиняемого, — прервал молчание Кусенев. — Вы признаете себя виновным в изнасиловании Лидии Котовой?

Волков стал молча качать головой. Так длилось минут пять.

— Так будете давать показания или отказываетесь? — напомнил Кусенев.

— Я подумаю, — выдавил наконец Волков и вновь опустил голову.

Кусенев уже хотел отправить Волкова в камеру, как того словно прорвало. Он заговорил быстро-быстро о том, что никакого изнасилования не было и его должны были бы видеть проезжавшие в машине люди. Потом обвинил Кусенева, что это он сфабриковал против него доказательства и сам показал ему злополучную яму, но он с этим не согласен и требует провести следственный эксперимент: пусть проезжающие на машине увидят лежащих в яме людей. Волков был раздражен, путался в мыслях, часто повторялся.

Выслушав эту длинную тираду, Кусенев отметил все его доводы в протоколе допроса. Ему же сказал:

— То, что считаете, будто я сфабриковал дело, пусть останется на вашей совести. Но как быть с результатами экспертизы? Их ведь не сфабрикуешь? Прочтите.

Волков прочитал заключение экспертов и умолк, а Кусенев объявил, что он арестован и дал ознакомиться с санкцией прокурора на арест. Прежде чем подписать, Волков упавшим голосом заявил:

— Я так и знал…

Его увели в камеру, а Кусенев пошел к прокурору, чтобы доложить о результатах допроса и доводах обвиняемого. Тот посоветовал провести следственный эксперимент, чтобы Волков сам на месте убедился в своей неправоте.

Готовясь к выезду, Кусенев думал о странном поведении Волкова. Почему тот сам, ведь никто за язык не тянул, показал на яму и вспомнил о проезжавшей машине с людьми, а потом вторично подтвердил все это? Теперь же заявляет, что все сфабриковано. Чего хочет этим добиться? На что рассчитывает? Или решил взять на себя лишь последний случай изнасилования, а все остальное отсечь? Кусенев такого варианта не исключал. Нужны были факты, а их не было. По убийству девочки работала оперативно-следственная группа, но тоже безрезультатно.

Наконец все собрались и прибыла машина. Но тут закапризничала Лида: как только узнала, что в машине будет Волков, ехать отказалась наотрез.

— Не поеду, и не просите! — говорила Кусеневу, чуть не плача. — Да вы только подумайте, Владимир Васильевич, с кем я должна ехать?