Проективный словарь гуманитарных наук - [295]

не только свойственна человеку как биологическому и духовному существу, но и составляет условие динамического развития самого общества, предохраняет его от стагнации. Все люди проходят через детство, отрочество, юность с их антисоциальными порывами и обостренным восприятием соблазнов эскапизма, контркультуры. Большинству людей знакомы одиночество и скука, болезнь и страдание, любовь и вдохновение, бросающие вызов устойчивым социальным и культурным ценностям. Сама личность не укладывается полностью ни в какую социальную конструкцию. Перефразируя М. Бахтина, можно сказать, что человек больше всех своих идентичностей – или меньше своей человечности.

Поэтому наряду с культурами меньшинств необходимо признать и исследовать транссоциум большинств, объединяемых поверх всех существующих мультикультурных делений. Например, все болеющие и страдающие, имеющие этот опыт в прошлом или настоящем, образуют, условно говоря, транссоциум страдания, к которому так или иначе принадлежит большая часть человечества. Одинокие, отверженные, мигранты, интроверты, аутисты – представители другого транссоциума. Поэты, художники, философы, интеллектуальные бунтари и авантюристы образуют еще один транссоциум. Транссоциум верующих людей в атеистическом обществе – *соверие.

«Странник» как социологическая категория представляет из себя разделяющую идеализацию: одни люди – «оседлые» (settlers), другие – «странники» (strangers). Однако все люди до некоторой степени сочетают в себе черты оседлости и странничества. Все мы «странники для себя», по выражению Юлии Кристевой, не только потому, что приезжаем в Америку из России или в Россию из Средней Азии, но и потому, что приходим в данное общество из детства, из одиночества, из тех внесоциальных, контркультурных ниш, которые объединяют большинство людей во всем мире. Внутри каждой личности есть несоциальные и несоциализируемые черты, а также ощущение культурного беспокойства, то, что можно назвать «тоской по мировой культуре» или даже по «сверхкультурному бытию». Между транссоциальностью и *транскультурой много общего. Тот же самый импульс свободы, который выводит человека из плена природы, ее инстинктов и детерминаций, далее ведет его из плена той культуры и того социума, к которым он принадлежит по рождению и/или воспитанию.

*Большинства, Вочеловечение, Всечеловечество, Потенциальные сообщества, Соверие, Трансконфессиональное и трансрелигиозное, Транскультура

Поэзия. С. 438–442.

Творчество. С. 152–155.

Transcultural. Р. 86–87, 102–104.

ХОРРОЛ О ГИЯ, ХОРРОРОЛ О ГИЯ

ХОРРОЛОГИЯ, или ХОРРОРОЛОГИЯ (horrology, horrorology; от лат. horror – ужас). Наука о саморазрушительных механизмах цивилизации, которые делают ее уязвимой для всех видов терроризма, включая биологический и компьютерный. Существует столько различных технологий, угрожающих человечеству, что практически любая из них заслуживает самостоятельного хоррологического исследования. Например, после 11 сентября 2001 года уместно говорить о хоррологии авиации и архитектуры. Показательно, что террористы ничего своего, в материальном смысле, не вложили в акт массового убийства. Они так искусно сложили элементы высокоразвитой цивилизации: самолеты с небоскребами, – что те, взаимовычитаясь, уничтожились. Террористы заставили весь технический прогресс работать на себя. Глубокая *кенотипика этого события показывает, что терроризм в своих «высших достижениях» неотделим от самой цивилизации. Но это значит, что и цивилизация неотделима от заложенной в ней возможности террора.

Этот хоррор, содержащийся в самой цивилизации, осознавал уже И. В. Гете, которого на основании второй части «Фауста» порой неверно воспринимают как социального прожектера и утописта. Напомним, что цивилизаторские усилия Фауста достигают апогея в сооружении плотин и строительстве города на берегу моря, где он хочет расселить «народ свободный на земле свободной». Именно тогда он переживает высшую минуту своей жизни: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно». Однако Мефистофель говорит за спиной полуоглохшего Фауста с не скрытой от читателя издевкой: «Лишь нам на пользу все пойдет! / Напрасны здесь и мол и дюна: / Ты сам готовишь для Нептуна, / Морского черта, славный пир! / Как ни трудись, плоды плохие! / Ведь с нами заодно стихии; / Уничтоженья ждет весь мир» [358]. Город на суше, отвоеванной у моря, – это и есть щедрый, «от души» фаустовский подарок самому морю. Цивилизация создает себя по законам своей будущей деструкции, по законам гибельной красоты, в которой Фауст и Мефистофель образуют неразлучную пару.

Понятия «террор» и «хоррор» различаются прежде всего тем, что указывают, соответственно, активное причинение страха и его пассивное претерпевание. По своей латинской этимологии слово «terror» имеет значение «устрашать, наполнять страхом», а «horror» – «наполняться страхом, ощетиниваться, вставать дыбом (о шерсти, волосах)», то есть относится к реакции устрашаемой жертвы. Хоррор – это состояние цивилизации, которая боится сама себя, потому что любые ее достижения: почта, медицина, компьютеры, авиация, высотные здания, мосты, метро, водохранилища, все средства транспорта и коммуникации – могут быть использованы для ее разрушения. Подобно тому как компьютерная сеть несет с собой вирусные эпидемии, которые грозят ей параличом, так и вся цивилизация создает все более изощренные механизмы своей деструкции. Компьютерная вирусология, которая изучает приемы хакеров и диверсии против коммуникативных сетей, – один из разделов хоррологии.