Проективный словарь гуманитарных наук - [257]

Более существенны понятия «я» и «ты», выдвинутые Мартином Бубером, – они принадлежат к самым употребительным в любом языке, и никакое объяснение мира не может без них обойтись. Бубер назвал местоименную пару «я – ты» «основным словом», определяющим диалогическое отношение как центральное в мироздании; частотный словарь отводит этой металексеме третье место в русском и английском языках.

Таким образом, язык отбрасывает большинство важнейших философских понятий на периферию сознания: они мало насущны для того мыслительного процесса, который ведет о мире сам язык, во всей бесчисленной совокупности своих речений. Философия пытается бороться с языком, переворачивая его естественные пропорции, ставя в центр своей речевой подсистемы какой-то периферийный элемент, малоупотребительное, а то и вовсе несуществующее, вымышленное слово, вроде гегелевского «снятия» или хайдеггеровского «временения». Эта борьба идет на пользу языку, расширяет его творческие возможности, обогащает систему значений и ассоциативных связей. Так, значение слова «вещь» в немецком, да, пожалуй, и в русском языках углублено его принципиальным употреблением в системе Канта, точно так же как слова «противоречие» и «жизнь» имеют более наполненный смысл благодаря трудам Гегеля и Ницше. И все же, как ни пытается та или иная философская система утвердить свой порядок и иерархию смыслов, победителем в этой борьбе выходит естественный язык, хранящий в сознании (или бессознательном) своего народа смысловые и ценностные приоритеты. Философия дорисовывает, поправляет, но не перечеркивает картину мироздания, которая складывается в языке на протяжении столетий.

Язык как целое – это и есть мера истинности в понимании мира. Но это понимание пребывает в бессознательном разуме целого народа или человечества, а донести его до сознания отдельной личности – это и есть дело философии, которая объясняет и толкует то, что говорит сам язык как главный «отправитель» всех сообщений. Что же есть первоначало мира? – не по мнению того или иного мыслителя, а по мнению языка, которое может мыслителем разъясняться и обосновываться, но не оспариваться?

Как правило, во главе частотных списков идут служебные слова (*грамматософия): артикли, предлоги, союзы, частицы, – а также местоимения и функциональные глаголы, которые имеют формальный, грамматический, модальный смысл или вводят акты речи («быть», «мочь», «сказать», «говорить», «знать»). И только во второй полусотне начинают появляться существительные и прилагательные («год», «большой», «дело», «время», «новый», «человек», «люди», «рука», «стать», «жизнь», «видеть», «день», «хотеть»…). Приводим десять самых употребительных слов русского и английского языка, в процентах к общему числу употреблений:

4,29 в

3,63 и

1,92 не

1,73 на

1,38 я

1,33 быть

1,32 что

1,31 он

1,30 с (со)

1,07 а

6.18 the

4.23 is, was, be, are, 's (= is), were, been, being, 're, 'm, am

2.94 of

2.68 and

2.46 a, an

1.80 in, inside (preposition)

1.62 to (infinitive verb marker)

1.37 have, has, have, 've, 's (= has), had, having, 'd (= had)

1.27 he, him, his

1.25 it, its

Вверху частотного списка нет никаких субстанций и атрибутов, задающих – благодаря лексической конкретности – жестко обусловленную систему мышления и поведения. «Саморазвитие абсолютной идеи», «исторический материализм», «сублимация либидо», «стимул и реакция» – все эти слова можно найти лишь в самом низу частотного списка. Язык свидетельствует в пользу служебных слов, обозначающих те смыслы и модусы, без которых не могли бы общаться люди и не мог бы существовать мир. Все пребывает только «в» чем-то другом, через «и» присоединяется к чему-то другому, через «не» отрицается, через «на» – основывается на чем-то…

Что именно в чем находится, что с чем сочетается, что чем отрицается – это уже зависит от конкретного сообщения, а язык лишь приводит нам в услужение эти кратчайшие и «кротчайшие» словечки, которые лежат в основании всего множества сообщений, всех актов мысли. Во главе их – самые служебные из всех: артикли, не имеющие никакого собственно лексического значения, а только придающие большую или меньшую степень определенности конкретным значениям существительных.

*«», В, Грамматософия, Tэизм

Учение. С. 223–231.

Предлог «в» как понятие. Частотный словарь и философская картина мира // Знак. С. 228–253.

ЭРОТОН И МИКА

ЭРОТОНИМИКА (erotonymics). Лингвистикa и поэтикa любовного имени. Имя собственное – важнейшая фигура любовной речи, произносимая молитвенно, заклинательно, бесконечно повторяемая: Лилёк, Лилёнок, Лилятик, Линочек, Лисятик… (из писем Владимира Маяковского к Лиле Брик).

Эротонимика возникает на скрещении *эротологии (науки о любви) и антропонимики (науки об именах) и исследует смысловые энергии и грамматические преобразования личного имени, а также его мифическое значение в любовном дискурсе. Любовь абсолютизирует любимое и мифологизирует его имя, превращает в универсальный знак всех основополагающих смыслов, всех первосущностей. В рассказе Бунина «Грамматика любви» дается наглядный образ такой мифологизации отдельного существа и его имени. Помещик Хвощинский был одержим любовью к своей горничной; когда она безвременно умерла, он поселился в ее комнате и посвятил всю оставшуюся жизнь ее памяти. «Лушкиному влиянию приписывал буквально все, что совершалось в мире: гроза заходит – это Лушка насылает грозу, объявлена война – значит, так Лушка решила, неурожай случился – не угодили мужики Лушке…»