Проективный словарь гуманитарных наук - [207]

Можно выделить два порядка гиперавторства: восходящий и нисходящий. Восходящий – если менее авторитетный писатель приписывает свои сочинения более авторитетному, чаще всего древнему. Например, книга Зогар, основание учения Каббалы, была создана испанским автором Моше де Леоном (1240–1305), но приписана им Рабби Шимону бар Йохаю, который жил в Израиле во II веке н. э. Такую же «отсылку наверх» использует и основоположник апофатической теологии, неизвестный автор VI века н. э., который приписал свои богословские трактаты Диониосию Ареопагиту, жившему в Афинах в I веке н. э. и упомянутому в новозаветных «Деяниях апостолов». В XVIII веке Джеймс Макферсон приписал свои стихи на гэльском языке древнему шотландскому барду Оссиану.

Нисходящий порядок гиперавторства имеет место, если автор прячет свою идентичность за подставным лицом низшего социального статуса или меньшей известности. Так, А. Пушкин скрыл свое авторство наивных и забавных историй за образом мелкого провинциального помещика Белкина. Согласно антистратфордианским версиям, полуграмотный актер Вильям Шекспир послужил литературной маской для великого философа Фрэнсиса Бэкона или для Эдварда де Вера, 17-го графа Оксфорда; выдвигаются и другие претенденты на авторство шекспировских пьес. Шекспир – гипоавтор в творчестве неизвестного гиперавтора, величайшего из творцов.

Как и в случае с пьесами Шекспира, одному тексту могут соответствовать несколько возможных авторизаций (подписей). В конце 1990-х годов посмертную известность на Западе приобрел японский поэт Араки Ясусада, чьи стихи о трагедии Хиросимы не имеют ясного авторства и чаще всего приписываются американскому поэту и филологу Кенту Джонсону, хотя в число «подозреваемых» входят мексиканский автор Ксавье Алварес, японский Тоса Мотокию, русские Андрей Битов и Дмитрий Пригов. Очевидно, что есть следы Джонсона, Битова и Пригова в Ясусада, и есть след Ясусада в этих авторах, но биографический подлинник этих следов не может или не должен быть корректно установлен. Эстетически значимо соотношение следов, а не их отношение к «началу», «подлиннику», «первоисточнику»; многозначное виртуальное поле возможных авторизаций, а не их отношение к «бионосителю» одного-единственного авторства.

Гиперавторство несводимо к псевдонимности, когда сохраняется вполне точечный характер авторства, точка А именует себя точкой Б. В случае гиперавторства речь идет не о подделке, а о глубинной «квантовой» неопределенности авторства. Что существенно в этих как бы японских стихах, написанных как бы японцем, или американцем, или русским, – так это не дифференция, а скорее интерференция нескольких вероятных авторств, их наложение друг на друга.

Предпосылка любого эстетического феномена – преизбыток означающих над означаемым. Каждое явление может быть обозначено множеством способов: отсюда синонимы, метафоры, парафразы, иносказания, символы, аллегории, притчи и другие фигуративные и эллиптические приемы письма. Этот принцип распространяется далее уже за пределы литературного текста, как преизбыток интерпретаций над самим текстом, который остается единственным означаемым разнообразных критических истолкований. Следующая ступень – гиперавторство: преизбыток авторов над текстами, умножение возможных авторств одного и того же текста, так что на один порядок знаков приходится уже несколько порядков означивания, несколько возможных авторизаций (виртуальных подписей). Автору: создай автора, который в свою очередь мог бы создать тебя.

*Гипоавтор, Мультивидуум, Персонажное мышление, Цитата обратная, Экзотекст

Поэзия как состояние: Из стихов и заметок Ивана Соловьева / Сост. и предисл. М. Эпштейна // Новый мир. 1996. № 8. С. 230–240.

Творчество. С. 407–419.

Поэзия. С. 259–279.

Transcultural. Р. 240–255.

ГИП Е РБОЛА-ЛИТ О ТА

ГИПЕРБОЛА-ЛИТОТА (hyperbole-litotes). Комплексный прием или образ, сочетающий художественное преувеличение и преуменьшение, в их соотносительности.

Обычно гипербола и литота противопоставляются. «Сделать из мухи слона» – это гипербола, а «гора родила мышь» – это литота. Однако часто они совпадают, поскольку преувеличение чего-то одного означает преуменьшение чего-то другого. Одна из самых знаменитых гипербол – гоголевская: «Редкая птица долетит до середины Днепра!» Этот образ призван подчеркнуть величие Днепра, широту его течения («Пышный! ему нет равной реки в мире»). Но очевидно, что «редкая птица» – одновременно и литота, преуменьшение образа птицы, поскольку в самых широких местах Днепра расстояние до его середины никогда не превышает 500–600 метров.

Г. Державин так гиперболически изображает подвиги А. Суворова («На взятие Варшавы»): «Вихрь полуночный – летит богатырь! / Тьма от чела его, с посвиста пыль! / Молнии от взоров бегут впереди, / Дубы грядою лежат позади. / Ступит на горы – горы трещат; / Ляжет на воды – бездны кипят; / Граду коснется – град упадает, / Башни рукою за облак кидает». Рядом с гиперболами, в их тени, возникают и литоты: горы, которые трещат под ногами Суворова, дубы, которые он ломает, башни, подброшенные под небеса, – становятся маленькими, игрушечными, коль скоро один человек столь своевольно с ними управляется.