Проект «Ватикан» - [49]

В безмолвной панике Мэри бросилась бегом по лестнице. От страха и отчаяния она быстро выбилась из сил, стала задыхаться. Наконец, измученная до предела, она упала на ступени, цепляясь за гладкую поверхность в страхе, что сорвётся, упадёт и опять окажется в бездне ужаса.

Полежав немного, она почувствовала, что дышится легче. Тогда она осторожно поднялась на ноги и посмотрела вниз. Клубы тумана вновь сомкнулись и скрыли от взора толпы людей у подножия лестницы.

Выпрямившись во весь рост, Мэри снова стала взбираться по лестнице. Далёкая музыка стала громче, но все равно звучала ещё очень, очень далеко, и Мэри показалось, что она совсем не приближается к башням. На самом верху лестницы она разглядела крошечную чёрную точку, колеблющуюся в лучах золотого света. Мэри остановилась, пытаясь разглядеть, что это такое. Поначалу она решила, что ей показалось. Но точка оставалась на месте, плясала в золотых лучах света, отражённого от поверхности ступеней.

«Кто-то вышел встретить меня, — решила Мэри. — Кто-то спускается по золотой лестнице, чтобы приветствовать меня, входящую в Рай».

Она заторопилась к тому, кто шёл ей навстречу. Точка постепенно вырастала и наконец приняла очертания человеческой фигуры. Идущий навстречу Мэри передвигался на двух ногах. Крыльев видно не было. Мэри пожалела, что у того, кто спускался к ней, нет крыльев, но постаралась успокоить себя.

«Не у всех же в Раю крылья», — думала она. И, подумав так, она поняла, что на самом деле очень мало знает об обитателях Рая. В том Раю, который она себе представляла, жили ангелы, но человекоподобное существо, приближавшееся к ней, ангелом явно не было.

Но и человеком оно тоже не было! Чем ближе Мэри к нему подходила, тем яснее это становилось. Похож на человека, да, но не человек и совсем не божественное существо.

Во-первых, он был… чёрный!

Изумлённая, напуганная, Мэри остановилась и воззрилась на того, кто шёл навстречу. У существа были длинные, острые ушки, узкое, лисье личико. Тонкие сухие губы, широкий, растянутый рот. Жёлтые, как у кошки, прищуренные глаза. И весь он был чёрный, как начищенные ботинки.

Она была так зачарована, загипнотизирована его лицом, что смотрела на него не отрываясь и не замечала, какая у него фигура, какое тело. Кроме лица, она не видела ничего.

Он остановился на две ступени выше Мэри. Некоторое время он в упор разглядывал её. Потом он вытянул руку с указующим перстом — так указывают на провинившегося ребёнка строгий учитель или родители. Его голос прогремел, как раскат грома.

— Ничтожество! — крикнул он. — Ничтожество! Ничтожество!

Обезумев от ужаса, Мэри повернулась и бросилась вниз по лестнице. Единственное слово, сказанное странным существом, звучало у неё в ушах. На бегу она оступилась, подвернула ногу, упала и покатилась по ступеням. Она пыталась за что-нибудь уцепиться, но безуспешно. Катилась, падала, ударялась головой о ступени.

Наконец она остановилась и поняла, что лестница кончилась. Она сидела, несчастная, униженная, у подножия лестницы, на дороге. Туман исчез, и она снова увидела людей около лестницы, не осмелившихся ступить на неё, будто некая невидимая преграда не пускала их. Люди толпились по обе стороны от дороги, смеялись над ней, хохотали, тыкали в неё пальцами и гримасничали.

Мэри вскочила и обернулась к лестнице. Тот, кто вышел встретить её, стоял на нижней ступени. Он снова указал на неё пальцем и крикнул:

— Ничтожество! Ничтожество! Ничтожество!

Глава 25

Джилл ушла в библиотеку. Губерта не было уже около часа. Теннисон в одиночестве сидел перед камином и смотрел на огонь. У него оставалось совсем немного времени до начала приёма в клинике, но, судя по всему, вряд ли там была большая очередь. В Ватикане и на Харизме вообще люди болели на удивление редко. Кроме Мэри, ни одного тяжелобольного у Теннисона пока не было. Жалобы поступали самые обычные: зубная боль, простуда, боли в пояснице, расстройство желудка, растяжение лодыжки — вот, собственно, и все.

А Мэри опять отправилась в Рай. Теннисон, борясь с утренней дремотой, лениво размышлял о том, что её заставило принять такое решение, ведь до последнего момента она упорно отказывалась. Почему она решилась? Может быть, думала, что на этот раз обнаружит какие-то доказательства, способные убедить всех, что она действительно нашла Рай? Или сама вернётся в сомнении? «Это не Рай, не может быть, чтобы это был Рай», — убеждал он себя. Сама идея казалась ему донельзя нелепой, что-то было в этом из области вызванных фанатизмом видений и откровений, которыми изобиловала средневековая история Земли.

Не отрывая взгляда от огня, Теннисон вытянулся в кресле.

«Ещё чуть-чуть посижу, — уговаривал он себя, — и на работу. Может, меня люди ждут».

Подумав об этом, он ощутил что-то вроде лёгкого недовольства и тут же выругал себя — с чего бы это? Как это, его, врача, может расстраивать, что его ждут больные? Он заставил себя выпрямиться, повертел головой, оглядывая комнату. В комнате, кроме него, никого не было, и в этом не было ничего странного — он прекрасно знал, что кроме него здесь никого нет и быть не может. Да, он был один, но вдруг он понял, что тут есть кто-то ещё.