Проект «Украина». Три войны России с Украиной - [14]

С Польшей в итоге Петлюре пришлось заключить договор, по которому Галиция как часть бывшей монархии Габсбургов отходила Варшаве. Поляки за это пообещали оказать содействие атаману в войнах с главным противником — большевиками, но, вот беда: сама Галиция, провозгласившая Республику Западная Украина, с этим не соглашалась. Тем не менее, и галичанам в итоге пришлось согласиться с потерей едва обретенной свободы: после кровопролитной войны Москва заключила с Варшавой свой договор, по которому западные земли Украины переходили Польше, а восточные — Советской России.

А теперь — все то же самое, но подробно.

Первый универсал

Генерал Антон Деникин при описании того положения, в котором находились основные воюющие страны к весне 1917 г., замечал, что «превосходство войск Антанты над армиями центральных держав составляло примерно 40 %: в то время союзники черпали людские запасы в колониях, Германия выкачала уже из своей страны все, что мог дать народ, все возрасты от 17 до 45 лет… немцы… для работ использовали широко и беспощадно пленных, особенно русских, и население оккупированных стран… промышленность в Германии испытывала жестокое потрясение… В Австрии положение было не лучше: Галиция была разорена войной, двукратным переходом из рук в руки, беженством и болезнями»[39]. В этих условиях в России грянула Февральская революция.

В период между февралем и октябрем 1917 г. большинство украинского парламента — Центральной рады Украины и правительства в лице Генерального секретариата не ставило перед собой задачу немедленного выхода из бывшей Российской империи (как, например, новые власти в Польше), но стремились добиться широкой автономии в составе создаваемого демократического государства[40]. И это несмотря на то, что политические деятели в Киеве и за границей прекрасно отдавали себе отчет в природе неослабных притязаний России на политическое верховенство во взаимоотношениях с Украиной и в том, что эти притязания вряд ли ослабнут — даже с учетом таких кардинальных изменений в государственном устройстве, которые произошли в феврале 1917 г. Природа этих притязаний заключалась в феодальной привычке России к расходованию богатейших сырьевых и человеческих ресурсов Украины. Владимир Винниченко, занимавший пост главы Генерального секретариата УНР в 1917 г., отмечал в своих воспоминаниях: «Речь о том, что все русское государство, все его классы и группы относились без особого уважения к украинскому возрождению. И до войны, и до революции, как и в момент самой революции, украинство располагало слишком незначительным количеством защитников среди русской демократии. / Причин тому много. Основной причиной, как и во всех явлениях человеческой жизни, была причина экономического, материального характера. То, что сподвигло московских самодержцев на брутальное расторжение переяславского трактата и на систематическое обнищание украинской нации, то же самое спровоцировало русскую демократию к защите украинства от царизма. А именно: богатства украинской земли. Украина, эта “житница России”, со своими 30–35 миллионами населения, чрезвычайно симпатично окаймляла необозримые просторы империи. С Украиной русский народ имел более импозантный вид, чем без нее»[41].

Речь о том, что все русское государство, все его классы и группы относились без особого уважения к украинскому возрождению.

С политической же точки зрения признание реальной автономии Украины неминуемо вело к признанию ее национальной самобытности. «А это означало, — как справедливо отмечал Винниченко, — сразу уменьшить “единый великий русский народ” на 30–35 миллионов. С другой стороны, это означало перестать быть единым, бесконтрольным хозяином богатой, плодородной, сахарной, раздольной, хлебной территории. Далее это означало признать не только за царизмом, но и за самим собой вековую кривду в отношении украинского народа. А это влекло за собой обеднение Великороссии, перемещения ее с позиций самодержавного народа на позиции соучастника с другими народами России»[42].

В поддержку этих своих доводов Винниченко обращает внимание на то, что в 1917 г. Временное правительство единогласно (Винниченко это подчеркивает) отказало Центральной украинской раде в праве на провозглашение автономии. Что, мягко говоря, не соответствует действительности: на самом деле Временное правительство в лице его главы кн. Георгия Львова, лидера кадетов — министра иностранных дел Павла Милюкова и адвоката Александра Керенского, занимавшего пост министра юстиции в первом составе правительства, вовсе не отказали Украине в праве на оформление автономии (более того — в целом не возражали), но переадресовали этот вопрос на усмотрение Учредительного собрания.

Сами попытки к определению более свободного государственного статуса украинские деятели начали предпринимать тотчас после того, как в России пало самодержавие. Лидер кадетов Павел Милюков свидетельствует, что кабинет в первых же своих решениях стремился исправить все те нарушения и несправедливости, которые допускала ранее центральная власть Великороссии в отношении народов и стран, входивших в империю. Так, уже 6 марта 1917 г. был подписан манифест о Финляндии, которым отменялись все конституционные нарушения, «совершенные с самого начала русификаторской политики Бобрикова (то есть с 1892 г.), даровалась полная амнистия лицам, боровшимся с русским правительством за права Финляндии»