Проект Повелитель - [22]

Столько экранов в комнате и все разные места показывают. И все незнакомые.

Нет, вру. Вот оружейка изображена, я ее по рюкзакам нашим опознал. Пара экранов туман какой-то показывают. На двух мурашки. Входы в лифт на всех четырех этажах. Стоп, а где пятый? Пятый в мурашках. Мухи, поди, загадили. А вот и наш. Хаймович кемарит, а Федя рядом автомат всё разбирает-собирает. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы жрать не просило. Ух ты! Пружина соскочила и Косому по пальцу.

– Мать твою! – высказался Федор, тряся пальчиком. И я это услышал. Как это? Я в недоумении уставился на экран.

– Ты чего, косорукий, делаешь?

Косой подскочил как ужаленный и принялся озираться. Хаймович открыл глаза.

– Толстый? Ты чего в прятки играешь? Ты где?

– Как где? В командном пункте.

– Замечательно! – поднялся на ноги Хаймович. – Мои поздравления, Максим! Осмотри всё внимательно и мне рассказывай, только давай слева направо и сверху вниз, ничего не пропуская.

– Нет, ты прикинь, Хаймович, до чего техника дошла! – сокрушался Федя. – Он торк его знает где, а мы с ним разговариваем.

– Я думаю, Максим нас не только слышит, но и видит. Так ведь, Максим?

– Ага.

– Нет, я так не играю, – надулся Федя. – А мы-то его почему не видим?

– Это не предусмотрено системой. Он в наблюдательном пункте, а мы в наблюдаемой зоне, только и всего.

Косой хмыкнул и промолчал.

– Давайте не отвлекаться на мелочи, – это он Косому. – Рассказывай, Максим.

И начались мои мучения. Старый сто раз переспрашивал одно и то же. Я взмок, хотя жарко не было. И всерьез подумывал над тем, чтобы притащить деда на веревке, поднять на веревке и сюда, чтоб он сам всё осмотрел и не морочил мне голову. И, не выдержав, прямо деду это и предложил. Но он отказался, ссылаясь на то, что он не такой легкий, как кажется. Кости, мол, у него тяжелые. А еще он попросил меня не отвлекаться, а продолжать.

Пытка продолжалась с полчаса, но мне показалась вечностью.

– Так, Максим, вот этот стол, который перед тобой, на нем что лежит?

– Доска с кнопками.

– А перед доской экран есть?

– Есть, только не показывает ничего.

– Темный?

– Синий.

– Командная строка есть?

– Чего?

– О, господи! Ну как тебе пояснить… Помнишь, как на ноутбуке?

– Где?

– Ну как на том аппарате, который я взломать не мог.

– Сказал бы Косому, он прикладом бы раз – и вдребезги.

– Максим, не прикидывайся глупее, чем ты есть. Надо же, раскусил, подумал я, пряча улыбку.

– Что-то типа.

– Что именно?

– Ну написано «вход в систему», белая полоска и палочка на ней то появляется, то пропадает.

– Всё правильно, – вздохнул Хаймович. – Попробуй нажать на клавишу, знаешь, такую…

И Хаймович принялся пальцами рисовать на полу загогулину.

– На ней слово не по-русски написано, но первая буква похожа на русскую Е.

– Нажал.

– И что?

– Пишет, что пароль введен неправильно. Спрашивает: пароль забыли?

– Подсказку жми.

– Где?

– Боже мой, – Хаймович заломил пальцы. – Ладно, чем черт не шутит. Палочка на месте, моргает?

– Да.

– Буквы русские на доске видишь?

– Ага.

– А сбоку цифры есть?

– Есть.

– Набери: 04061966.

– Набрал. Только тут точки вместо цифр.

– Так и должно быть. А теперь жми клавишу, ну ту самую, которая загогулиной.

– Есть! Пишет: вход в систему выполнен. Тут квадратик вылез: пишет, что введен режим безопасности «А» и спрашивает: отменить? Ниже два квадратика: «да» и «нет».

Хаймович прислонился к стенке и схватился за сердце. Федя подскочил к нему.

– Тихо, дети мои, тихо… – сдавленно произнес старик. – Всё просто настолько замечательно, что мне не верится. А теперь, Максим, видишь стрелочки на все четыре стороны?

– Нет… А, вижу.

– Наведи стрелочкой на «да» и подтверди. Жми загогулину.

– Всё. Пишет, что режим безопасности снят. Вы только ко мне не рвитесь по лестнице, – я замялся, как-то не верилось в удачу. – Вдруг защита еще есть. Я сам к вам приду.

Я развернулся к выходу и уже на пороге комнаты услышал:

– Никогда не думал, что все так просто… У него оказался тот же пароль, что и на домашнем компьютере. Сколько раз я говорил, это слишком просто, только чайники ставят в пароль свой день рождения.

– А чей это день рождения? – спросил Косой.

– А я разве не сказал? – очнулся Хаймович. – Да соседа моего – Мухи.

* * *

Апатия охватила меня, мне было совершенно все равно жить или умереть. Только торопить смерть не спешил, некое сознание греховности сдерживало меня. Да, я помогал выжить другим. Но всё это как-то порывами, приступами. Что-то происходило с моим метаболизмом. Впрочем, я теперь много чего мог. Научился отключать болевые рецепторы, замедлять сердечный ритм. Тело почти полностью подчинялось моим прихотям и нуждам. Однажды, когда на балконе высотки застрял мальчишка, я пополз по отвесной стене и вытащил его. Забавный был мальчуган, он так напомнил мне… Может быть, мне нужно было взять на себя заботу о детях? Я заботился о них по-своему… Они должны были вырасти на обломках цивилизации, вырасти совсем другими людьми.

* * *

Вприпрыжку спускался по лестнице. Торопился услышать, что Хаймович может еще интересного рассказать, пока сам не свой. Из него ведь потом слова клещами не вытянешь.

При имени Муха он обычно становился нем как рыба, несмотря на частые оговорки.