Проект Повелитель - [11]

Тут я проглотил взявшийся из ниоткуда комок в горле. Молодые девушки – они все в кланах и стоят немерено. В клане Джокера, говорят, такие красотки есть – посмотришь, и уже оргазм наступил. Со мной, кстати, помимо еды, красоткой рассчитаться должны были. Ох, не к добру я это вспомнил на ночь глядя, неудержимая сила повлекла меня к Розе. «Да не такая уж она старая и страшная, – подумалось мне, – ну чуть за двадцать, так и мне уже не двадцать».

Забилось сердце, и сидеть как-то стало неуютно. Кто-то подошел к тайному входу.

Что-то знакомое в образе мелькнуло. Скрипнула отпираемая дверь. Ну понятно, кто так по-хозяйски без стука приперся.

– Вечер добрый, Хаймович! И ты, Толстый, здесь? В дверях, криво улыбаясь, стоял Косой.

– Добрый вечер! – обернулся на звук Хаймович.

– А где мне еще быть? – С некоторых пор мы с Косым друг друга недолюбливали, что, впрочем, не мешало нам оставаться друзьями.

– Ну, к примеру, ты мог сейчас Розу валять или пулеметы для Джокера свинчивать.

– Во как! И про пулеметы уже знаешь.

– Слухами земля полнится. Вернулся к Джокеру один полоумный, без подельников, но с пулеметом. Говорит, что съел ты обоих и с хабаром невиданным свалил. Да уж понятно куда. Вот я и не ошибся. Ну хвастайся, где второй пулемет, для лучшего друга, поди, припас, а?

Странно смотрел Косой, вроде на тебя смотрит, а глаза в угол таращатся.

– К-хм, – откашлялся старик. – Что вы всё о делах, давайте, мальчики, я вам чаю налью и поговорим неспешно.

– Чаю – это можно, не водка, но сойдет. Я и гостинец вам прихватил – сахар.

– Иди ты! – Дед оживился и подался носом вперед. – Срочно ставим чайник. Там дровишки у буржуйки еще есть?

Дровишки у печки лежали, и дед принялся колдовать над чайником. Косой же занял дедовское кресло, взглянув мельком на готовые факелы, вытянул ноги.

– Ну колись, дружбан, чего притаранил?

Мне было уже понятно, чем дело кончится, – дело кончится походом и снятием второго пулемета. Объяснять Косому – что пулемет ремонтировать, что Штыря реанимировать – бесполезно. Пока сам не увидит, да пока ему старый десять раз не подтвердит, не поверит. Была у Косого еще какая-то тайная мысль, засевшая занозой в его голове, но выдавать ее он не собирался, и я не стал с ним шибко откровенничать. Обрисовал в общих чертах наш поход. Подкинул ему ржавый АК и ПМ, которые он с любопытством осмотрел.

– Значит, этим, – держа ржавый пистолет в руках, спросил Косой, – ты на понт Дюбеля и взял? Да он, правда, без мозгов – на такую железяку повелся.

Косой хохотнул. Что-то удержало меня похвастаться – вытащить из-за спины рабочий ствол, и я криво, не хуже Косого, улыбнулся. Про здание и наши с дедом планы по этому поводу речи и быть не могло, как и про гибель подельников. Эти вопросы я обошел стороной.

– Значит, этот дурачок тебе поверил?

– По крайней мере он не рискнул боеспособность проверять.

Чайник, гундося, засвистел. Хаймович сполоснул чашки, терпеть не могу эту его расточительность. За водой идти бог знает куда, а он чистоту соблюдает.

Разговор переходил в завершающую фазу:

– Косой, эти двое с тобой?

– Где? – напрягся Косой и подтянул под себя ноги.

– На крыше над нами торчат.

– А, это мои, на шухере остались, – отмахнулся Косой. – Тебе теперь от Джокера гостей ждать надо.

Сказал Косой – и понимай как хочешь: то ли нас охранять собрался, то ли сам Джокера опасается.

– Как ты узнал, что двое и что на крыше? – опомнился Косой, с интересом поглядывая на меня.

– Услышал. Возятся они чего-то.

– Странно, я ни звука не слышал. У тебя, Толстый, слух, как у летучей мыши.

Я опять сдержался, чтоб не ляпнуть, что охрана наша в карты режется, и один из них сейчас паек проиграет, потому как две шестерки с козырной десяткой трех тузов не бьют.

– Был такой герой в старые времена – человек – летучая мышь, – вступил в разговор Хаймович, размешивая ложечкой сахар.

– Ну вот, старый, а ты говорил, что раньше мутантов не было.

– А их и не было, вымышленный был герой, не было его по правде.

– Тебя, старый, и вправду не поймешь: был, но не был, – вмешался я. – Ты уж определись, кто был, а кого не было. Мухи тоже не было? Лапшу нам на уши в детстве вешал?

– И ничего я не вешал, – надулся Хаймович. – А с Мухой, молодые люди, я пил чай, как с вами сейчас!

Вот это номер! Мы с Косым аж замерли. А я уловил на мгновение образ пожилого мужика лет сорока с иссиня-черными волосами, он сидел на моем месте и держал в руках чашку с чаем. Не врет старик!

* * *

Договорившись, что за пулеметом пойдем с утра, мы улеглись спать, как раньше в детстве. Дед на своей кровати, а мы с Косым на диване.

– Косой, а у тебя девок новых не появилось?

– Нет. И ваще, Толстый, давай перекладывайся валетом, а то я тебя побаиваюсь…

– Да не боись, Косой, больно не будет!

– Иди ты на хрен! Забирай свою подушку и вали с дивана.

– Ладно, всё, молчу, больше не буду, но валетом не лягу. Твои носки нюхать – не большое удовольствие.

– Вот, пля! Можно подумать, твои чистые!

– Ты че, сдурел? Ты за кого меня принимаешь? Я же не Хаймович. Об угол грязь отстучу и дальше ношу. (На тряпичных развалах такого добра, как носки, было навалом).