Проект «Мегаполис» - [12]

Когда они подошли к дому номер восемь по улице Гнедича, метрах в двадцати от них вдребезги разбилась пущенная из окна бутылка. Натали испуганно вскрикнула, вцепившись в плечо Сергея, а тот равнодушно заметил:

— Кретины, как еще никого не убили.

— И часто у вас так?

— А у вас что, реже? Розы из окон сыплются?

— Нет, бывает, — согласилась Натали. И доверительно добавила: — Иногда мне страшно жить, Сержик. Кажется, что когда-нибудь меня убьют ни за что ни про что и бросят в канаву, в грязь. И будет идти дождь, и я буду вся такая мокрая, страшная, с открытыми глазами… Бр-р!

— Я приду на тебя взглянуть, обещаю.

— Зачем ты так шутишь?

— Потому что это единственное, что нам остается. Чтобы не тронуться рассудком. Ладно, прости.

Он закрыл дверцу лифта, а вошедший следом за ними в подъезд горбоносый побежал по лестнице, считая этажи. На восьмом он высунулся из лестничного пролета и поглядел, в какую квартиру вошла парочка. Потом спустился вниз и сказал своему напарнику:

— Кажется, ларчик захлопнулся.

— Ну, наконец-то! — облегченно вздохнул курносый. — Я тебе скажу так: с этим парнем не соскучишься.

— Что ты! — подтвердил горбоносый.

Глава седьмая СТАРШИЙ ОФИЦЕР КОНТРРАЗВЕДКИ С ОСОБЫМИ ПОЛНОМОЧИЯМИ

Белея в темноте нагим телом, Натали присела на край дивана, набросив на плечи рубашку Сергея. От ее рыжих волос словно исходило какое-то свечение, а шальные зеленые глаза стали еще шире, приблизившись к его лицу. «Ведьма», — подумал Сергей, убирая ладонь с сердца.

— Тебе хорошо? — шепотом спросила она.

— Все было очень вкусно, — ответил он и пожалел о произнесенных словах: надо было сказать как-то иначе, чтобы не обидеть эту ночную бабочку, залетевшую на его огонек случайно.

— Возьми меня к себе, Сержик, — попросила она.

— Как это?

— А так, хоть прислугой. Я бы тебе обеды готовила. Ты ведь не такой, как другие, да?

— Не мели ерунду, Наташа.

— Наконец-то имя вспомнил. А то все Катей меня звал. Думаешь о ней?

— Бывает. А взять я тебя не могу даже в качестве кошки. Это не моя квартира — одного египетского шейха. Через неделю он возвращается.

— Грустно. А давай его утопим в ванной?

— Он мой старый друг.

— Тем более. Должен понять и простить.

— Спи, добрая твоя душа. У меня завтра серьезный день.

Но сам Сергей еще долго не мог уснуть. Он лежал на спине, заложив одну руку за голову, а на другой покоилась Натали, которая дышала ровно и безмятежно. Ей виделся восточный город с вытянувшимися к небу минаретами, с узкими улицами и роскошным, утопающим в прекрасном саду дворцом, где она в окружении темнокожих рабов исполняла пленительный танец живота. Возбужденные шейхи бросали ей кольца и бусы, а она пронзала их сердца огненными взглядами. Натали улыбнулась, повернувшись на другой бок и уткнувшись носом в подушку. А Сергей осторожно освободил руку, продолжая думать о завтрашнем дне и немножко о той девушке, которая уже дважды ускользнула от него.

Утром, пока он еще спал, упорхнула и Натали, оставив записку: «Все вещи целы, не беспокойся. Страшно болит голова, а мне на работу. Телефон мой ты знаешь, глупый Сержик». Он посмеялся, бросив бумажку в мусорное ведро. И был рад, что проснулся один, потому что не выносил, когда утром приходилось с недоумением разглядывать незнакомую женскую голову на подушке. В это время суток даже самые красивые девушки выглядят как остро нуждающиеся в санаторном лечении. Их коварная прелесть и легкое дыхание растворяются в уходящей тьме, а на лица ложится отпечаток близкой и неумолимой осени.

К одиннадцати часам Сергей поехал на Арбат, пройдя сквозь турникеты метро вплотную за толстой тетей. После первого же подорожания в метрополитене Сергей принципиально перестал платить за жетоны. У него было с десяток способов проходить бесплатно. С этой же целью он носил в кармане целую кучу прокомпостированных автобусных билетов, и, когда к нему приближался контролер, он ошеломлял его этим ворохом, говоря, что искомое где-то тут. Пусть ищет, раз времени не жалко. Бесплатно он ездил и в пригородных электричках, показывая контролерам купленную по случаю справку из психдиспансера или притворяясь глухонемым.

Сергей очень уважал подобные мелкие пакости, подрывая где только можно государственный бюджет и основы частного капитала. Это было для него увлекательной игрой — как обмануть контролера, продавца, милиционера или профессионального карточного шулера. Но для задуманного им предприятия требовалось гораздо большее. Поэтому он и заказал своему другу Гене Черепкову один документ, который должен был приоткрыть ему дверь в будущее.

Костлявый лысеющий одногодок Сергея Черепков слыл великим умельцем по части изготовления различных подделок. Художник, гравер, фотограф, шрифтовых дел мастер, он в свое время рисовал даже фальшивые купюры, но вовремя остановился у опасной черты. Потом писал и старил иконы, сбывая их иностранцам, но, когда бойкие и организованные конкуренты выбили ему передние зубы, перешел на распродажу собственных картин. Дохода это приносило мало, художников в Москве объявилось больше, чем мух летом. Стал рисовать мгновенные портреты в подземном переходе возле «Смоленской». А после его осенило. Он купил «полароид», несколько резиновых масок и средней величины питона, похожего на толстый резиновый шланг, только с узорами. На Арбате Гена выкупил себе «пятачок», нанял помощника (иногда эту роль выполнял Сергей — за треть дохода), повесил яркое объявление и стал стричь купоны с желающих сняться в обнимку с монстром и с живой змеей на шее. Дело оказалось прибыльным, порой к нему выстраивались целые очереди, но особенно жаждали запечатлеться юные девушки, повизгивающие от страха, когда умный питон Гоша начинал шевелиться у них на плечах.