Проект «Лузер». Эпизод четвертый. Преисподняя - [12]

Генерал все так же молчал и в упор рассматривал заливающегося Стогова.

– Позавчера вечером в больнице я посидел пару часиков в Интернете. Если бы посидел дольше, то, может быть, узнал бы больше. Но картина, в общем, ясна и так. Королев уехал в Москву, а в крепости остались лаборатории, на которых обкатывались разработанные им устройства. Поправьте меня, генерал, если я ошибаюсь, но, судя по тому, что мне удалось почитать в открытых, выложенных в Сети источниках, контора, располагавшаяся в крепости, носила индекс «ССЛ-1»: «Специальная стендовая лаборатория № 1». И вот ведь что интересно: всего таких лабораторий в стране было три. Одна квартировала в бывшей Оптиной пустыни. Там академик Курчатов собрал первую отечественную ядерную бомбу, и лаборатории был присвоен номер «два». Еще одна лаборатория находилась в Заполярье, на архипелаге Новая земля. Там академик Сахаров испытывал термоядерную бомбу (между прочим, самое страшное оружие в истории человечества) и эта значилась под номером «три». Из всех трех лабораторий высший, первый индекс секретности был присвоен только нашей, петербургской «ССЛ-1». Что же такое там могло быть, если даже термоядерная бомба была меньшим секретом, чем это, а?

Генерал не отвечал, а Стогов расходился все больше.

– Ответа на этот вопрос я не нашел. Зато я выяснил, что в 1965-м, еще при жизни Королева, работы все-таки были свернуты, военные физики раскиданы по другим ведомствам, а входы и выходы в лабораторские помещения залиты цементом. Тысячами тонн цемента. После чего даже упоминания о лаборатории были изъяты изо всех открытых источников, – будто такой структуры никогда и не было на свете. Режим самой что ни на есть полной секретности. В кабинете вроде вашего, товарищ генерал, кто-то такой же высокопоставленный, как вы, товарищ генерал, тоже попросил ребят вроде меня или вот, капитана Осипова, держать язык за зубами. Поэтому я не стану спрашивать вас, что именно там случилось. Это мне как раз совсем и не интересно. Может быть, физики открыли что-то такое, что совсем не собирались открывать. Может быть, у них случилась авария, после которой работы пришлось срочно сворачивать. Важно не это, а то, что было потом. Ответьте мне, товарищ генерал, всего на один вопрос: правильно ли я понимаю, что сведения об этой лаборатории были засекречены так надежно, что их не предоставили даже прокладчикам тоннеля под Невой? И те случайно наткнулись на эти чертовы лабораторские помещения, в результате чего произошел взрыв, и вода из Невы хлынула в тоннели метро?

Он смотрел прямо в лицо генералу:

– Ведь так все было, да?

– Все, – коротко и жестко ответил, наконец, генерал. – Хватит. Сейчас ты замолчишь и будешь молчать до тех пор, пока я (лично я!) не разрешу тебе продолжать, понятно? Придет момент, и я лично отвечу тебе на твои вопросы. Но это будет не сейчас. А пока ты просто закроешь рот и засунешь ключик от него себе в задницу. Я даже не стану обещать тебе неприятности, если ты продолжишь трепать языком. Ты взрослый и разумный человек, и я обращаюсь к тебе как к взрослому и разумному. Ты просто замолчишь, и какое-то время посидишь молча. От этого всем будет лучше. Хорошо?

Пауза висела долго. Но в самом конце этой паузы Стогов все-таки кивнул:

– Хорошо.

– Мой адъютант подготовит бумагу, а ты ее подпишешь. Это будет подписка о неразглашении, которое ты станешь неукоснительно соблюдать. Раз уж ты у нас такой умный, то пусть до тебя дойдет: пока что на этом всем нам лучше остановиться.

Генерал поднялся из-за стола и обвел их взглядом:

– На этом, товарищи офицеры, наш разговор окончен.

9

Осипов предлагал подвезти его до отдела, но Стогов сказал, что дойдет пешком. После недели в больнице ему и вправду хотелось прогуляться. Не просто пройтись, ощущая под подошвами асфальт, а посмотреть на город, вспомнить, какой он… заново ощутить, как прекрасно место, в котором он живет.

Несколько раз он подолгу жил в других городах. Так уж выходило: он уезжал из Петербурга и утро за утром просыпался в каком-то другом месте. И каждый раз ощущение было одним и тем же… проще всего будет назвать его удивлением. Он не мог понять, как такое возможно? Как жители всех этих городов ходят по своим улицам, смотрят на окружающие здания? В Петербурге каждый дом – будто приятный собеседник, и каждый перекресток – готовая глава романа. А в других городах улицы – просто сотня бессмысленных метров вдоль проезжей части. Как же люди умудряются там жить? – не мог взять в толк он.

Стогов накинул капюшон и зашагал, не обращая внимания на лужи. Надеясь, что уж сегодня-то больше никто не станет лезть к нему с дурацкими разговорами. Но, как оказалось, надеялся он на это зря: в кармане куртки почти сразу задергался телефон.

Он вынул телефон из кармана. Номер был незнакомый.

– Слушаю.

– Здравствуйте, Илья, это Александра. Вам удобно сейчас говорить?

– Александра?

Встроенный в мозг «Яндекс» перелистал воспоминания за несколько последних недель. Результат был нулевым: ни одной знакомой девушки по имени Александра.

– Не помните? Жалко. Недавно я инспектировала работу вашего отдела.