Проект Каин. Адам - [12]

— Валентина! Что ты несешь?! — отец соскочил с кресла, позабытая газета мягко спланировала на пол. Его глаза испуганно поблескивали за стеклами очков.

Она резко повернулась к нему и зашипела:

— А ты вообще не смей лезть в наш разговор! Смотри, что ты воспитал!..

— Я воспитал? То есть ты тут совершенно не при чем? А хотя пусть и так. Я горжусь своей девочкой, и если ты не понимаешь «почему», то…

— Гордишься кем? Вот этой молоденькой шлюшкой?

— Не смей меня так называть, — прошептала Аня.

Мать повернулась к ней:

— Что?

— Я говорю, не смей называть меня так, — тихо повторила дочь.

Валентина несколько долгих секунд смотрела на нее, а потом расхохоталась своим новым омерзительным смехом.

— А как мне тебя называть? Проституткой? Вавилонской блудницей? Ты приходишь к нам в дом и говоришь, что понесла от какого-то неизвестного кобеля как… как кошка, которая притаскивает своих котят на порог. И чего ты ждешь? Надеешься, что я всплесну руками и восхвалю Господа за это счастье! Да я бы тебя…

— Ты бы меня что? — устало спросила Аня. — Задушила бы своими руками, как эту самую кошку? Или просто утопила бы в унитазе?

Ее голос с каждой фразой все повышался и повышался. Она шагнула к матери, та невольно сделала шаг назад и плюхнулась на диван, не отводя взгляда от дочери.

— Так давай, сделай это! Вот она я, стою перед тобой и никуда не собираюсь! Возьми свои спицы и выколи мне глаза, если тебе от этого станет легче! На, возьми!

Валентина посмотрела на протянутые дочерью спицы с болтающимся на них недовязанным шарфом. Перевела взгляд на Анну, ее лицо исказилось, и неожиданно она разрыдалась. Дочь с ужасом смотрела на мать и не знала, что делать, как прекратить этот поток слез. Она растерянно посмотрела на свои руки, до сих пор сжимавшие спицы, пальцы разжались, и они с глухим звоном упали на пол.

— Иди в свою комнату, Аня, — отец прикоснулся к ее плечу.

Анна кивнула и, стараясь не глядеть на мать, вышла. Но даже за закрытой дверью, сжимая в руках подушку, она продолжала слышать безутешные рыдания мамы.

3.

Аня еще раз потрогала воду: горячо, конечно, но как раз то, что ей сейчас было нужно. Надо было расслабиться… хотя бы попробовать. Она поднялась с бортика ванны и стала раздеваться.

Оставшись в одних полупрозрачных белых трусиках, Аня снова посмотрела на себя в зеркало. Она была достаточно высокой девушкой, с хорошей фигурой. Аня провела руками по небольшим грудям, прикоснулась к соскам, которые тотчас затвердели, повернулась боком. Да, неплохо, очень даже неплохо. Подошла ближе к зеркалу и всмотрелась в отражение: короткие, «под мальчишку» остриженные черные волосы, полные губы, большие серые глаза, уголки которых немного вздернуты к вискам. Почти все ее знакомые говорили, что она похоже на одну известную американскую актрису; Аня соглашалась, хотя особого сходства не видела, но в глубине души ей льстило подобное сравнение.

Анна провела пальцем по губам, откинула со лба короткую челку. Она знала, что выглядела очень даже ничего. Недостатка в поклонниках никогда не было. Для нее такое положение вещей было как бы само собой разумеющимся, а потому особого внимания она на них не обращала. Иногда даже позволяла себе сделать вид, что ей нравится тот или иной ухажер, но стоило кому-либо из них попытаться получить нечто большое, чем невинный поцелуй на прощание, как она резко обрывала все отношения. Так было до тех пор, пока она не встретилась с Игорем, тем самым Игорем, который был отцом ее первого, так и не родившегося ребенка.

Аня поморщилась, скинула трусики, обнажив узкую черную полоску волос на лобке, и со вздохом наслаждения погрузилась в обжигающую воду. То, что надо. Она откинулась на спину и задумчиво уставилась на полочку с шампунями, кремами, пенками и прочей женской дребеденью. Первый подарок Игоря, лицо которого она уже и не помнила, был крем для рук. Дорогой крем, точнее, он казался тогда дорогим семнадцатилетней девочке, для которой двести рублей на дискотеку уже были большими деньгами. Любопытно, что и Андрей, ее нынешний — бывший! — бой-френд тоже подарил крем для рук. На этот раз действительно дорогой, но он, в конце концов, мог себе это позволить. Судьба? Аня горько улыбнулась и покачала головой, не соглашаясь сама с собой. Скорее уж не судьба, а очередная ошибка, очень похожая на ту, из-за которой она поссорилась с родителями. Наверное, мать была права, она действительно не умела выбирать себе парней. Как это называется? Неудачница?

Аня глубоко вдохнула и с головой нырнула в воду, стараясь избавиться от ненужных и, если уж быть до конца честным, очень обидных мыслей. Но девушка все равно слышала голос Андрея, который стоял у писсуара, сжимая в руке член, и обсуждал с начальником кредитного отдела вещи, о которых никому, кроме него и Ани, знать не полагалось.

4.

Анна открыла глаза и посмотрела на плавающие в синеватой воде остатки завтрака. Очередной спазм сжал измученный желудок, и она снова склонилась над унитазом. В воздухе стоял тяжелый запах полупереваренной пищи. Дрожащей рукой, не открывая глаз, она нащупала ручку спуска на бачке, нажала. С мягким шелестом поток ароматизированной воды смыл рвоту. Всего девять часов, а день уже обещал быть просто замечательным.