Проект Х - [26]

— Возьми это. Жуй долго. Это кетас. — Важно проговорил он, с таким видом, что спрашивать чего это за таблетки мне стало неудобно.

Тщательно разжевал смолистую фигню, рот наполнился сумасшедшей смесью вкусов. На время небо и язык почти онемели, словно я хватил слоновью порцию ментола, потом побежал жар. В голове прояснело и мне захотелось что-то сказать, но охотник, приложив палец к губам, подал знак к молчанию. Ладно, не вопрос. Помолчим. Жуем дальше. Как звонко поют птицы, а оттуда, с востока, тянет сыростью, значит, речка поблизости. Захотелось встать, но вредный дед опять тормознул. Не вопрос, сидеть, так сидеть. И чего я такой послушный стал? Ладно, потом… По всему телу пошла волна тепла, захотелось закричать на всю тайгу, вот он я, смотрите! Но неотрывный взгляд спокойно-уверенных синих глаз тормознул меня и на этот раз. И разом все схлынуло. Осталась только свежесть и уверенность в своих силах и некий кусок странной жвачки во рту, который приятно было перекатывать по языку.

— Пока не растает совсем — сила не уйдет. — Почему-то шепотом сказал Ердей.

— Кто ты, дядька Ердей? — Зашептал я в ответ. — Шаман что ли? Чем ты меня подлечил так знатно?

— Кетас. Наш род получил его от самого бога.

— Ого, да, серьезные у вас тут дела. Так что, пора в путь?

— Теперь время. — Согласно кивнул охотник. И тихо свистнул псу, который подхватившись с места, тут же отбежал в сторону, и замер, ожидая нас.

Осторожно уложив, оказавшегося на удивление не тяжелым Ердея с его шмотками на волокушу, я впрягся и пошел следом за лайкой. Как там сказал «тунгус» — Мадху? Значит, за Мадху. И в голову пришла мысль. Может не так и легок старик, как заборист кетас? Ну что ж. Кончится жвачка и узнаем.

Вот дотащусь и помру. Лягу на сыру мать-землю и умру. А если выживу — любого кто лошадку ломовую, самую затрапезную посмеет обидеть — убью сразу. Или вот — создам профсоюз ломовых лошадей и буду их права отстаивать. Должен же в этой чертовой тайге быть хоть один профсоюз, вот и будет — лошадиный, а что, Калигула вроде коня в сенат, а я — лошадей в профсоюз.

Сил смеяться не было совсем, поэтому я просто задавленно кашлянул, с почти немыслимым трудом переставляя ноги. Тащить по лесу волокушу с раненым мужиком — это вообще не для слабых духом. Другой на моем месте, не обладай таким вот немыслимо-ослиной упертостью, давно бы плюнул. Но не таков Славян, не того замеса. Вот и пру. И вроде пора уж передых устроить. А только сказал Ердей — хитрый «тунгус», что совсем уже близко дом его. Вроде чуток дотащить и аллес. К слову, к тунгусам таки он никак не относится. Народ их зовется дахар, а сам Ердей относится к роду машкут. Названия эти мне ничего не говорили. Поведал мне эти важнейшие сведения он в начале нашего пути, но потом затих, видно уснул. А я продолжал тащить его, топая вслед за шустрым животным с бубликом вместо хвоста.

Спустя несколько часов пути, очнувшийся от забытья Ердей сообщил, что таки дом близок. И тут волшебная жвачка кончилась. И мне поплохело. То есть не то чтобы стало плохо, просто усталость навалилась страшно. Да еще темнеть начало заметно. Ноги сами собой начали запинаться за корни, ветки упорно цеплялись за одежду и норовили хлестнуть по лицу. Но и оставаться посреди дикого леса на ночь глядя в свете недавних «разборок» с гиенами совсем не хотелось.

Еще спустя десять бесконечных минут я понял — все, капут. Не могу ни петь, ни свистеть. Как Шилов тогда, на склоне горы. Только вот никакой красной конницы вдали, никаких друзей на авто, мирно пылящей по грунтовке. Да и самой дороги тоже нет. Отпустил волокушу и сел на мох, привалясь к стволу сосны спиной. Стемнело уже так, что я и лица старика почти не видел, лишь светлое пятно бороды белело.

— Ердей, — просипел еле слышно, — кетас… еще… дай.

— Нельзя, Слав. Шибко много дал уже. День, два, третий — тогда можно еще кетас.

— Так не дотащу, — с безразличием ответил я.

— Мадху пошлю.

Старик, свистом подозвал пса и бросил несколько слов не по-русски. Лайка в ответ разинув в собачьей улыбке пасть, полную белоснежных клыков и вывесив розовый язык (ага, таки притомилась, скотина терминаторская) в три прыжка унеслась куда-то вдаль. Вот тебе и устала. Нет, определенно, с этой псиной что-то не так. Может ее с детства кетасом откармливали? А хорошо бы и мне сейчас горошинку разжевать… От одной мысли о чудо-средстве закружилась голова, а в «зобу дыханье сперло». Нормально, а ведь по ходу дела мне некое зелье дали с эффектом привыкания… Может потому и нельзя больше? Тогда и фиг с ним. До двадцати пяти огурцом проходил — ни пил, ни курил и дальше не планирую. Стало интересно, а каков отходняк от такой дозы…. Ладно, прорвемся. По скромным прикидкам «под кетасом» мы одолели не меньше десяти километров. Но что если, зелье не только сил придает, но и искажает чувство времени?

— Слышь, Ердей, сколько мы прошли?

— Много. Ты сильный Слав. Думал, завтра еще идти.

— Это я молодец, получается, хммм. — И чтобы не путать охотника, пояснил. — Да это я шучу над собой. Вроде как лошадью поработал.

— У нас, Слав, раньше, пока русы не пришли, конь не было. Все на себе возил.