Продолжение поиска - [21]

— Михаил Евлентьевич, ну же, мы, вы…

— Если бы я знал… Если бы я знал… Никогда!

Из дальнейшего стало понятно: если бы он знал, что все равно будет разоблачен, он никогда не связался бы с Ризаевым, никогда, никогда не совершил бы преступления. Вот он — главный мотив раскаяния! Только неизбежность разоблачения могла его удержать.

Происшедшая в настроении Гандрюшкина перемена избавила нас от необходимости задавать вопросы. По приезде в горотдел он давал показания взахлеб, Асад-заде еле успевал их записывать. Мы узнали, как Ризаев зашел в общежитие в поисках давнего приятеля, но тот еще в прошлом году подался на Север, как, разговорившись с Гандрюшкиным, попросил пустить к себе квартирантом, как разбередил воображение хозяина, продемонстрировав свое непостижимое умение обращаться с замками; как, еще не сговариваясь, они поняли, чего не хватает каждому из них и какие сведения могли обеспечить Гандрюшкину получение своей доли в будущем. Мы выяснили многие подробности, в том числе и про платок, сыгравший в нашем поиске роль путеводной нити. Он действительно принадлежал Ризаеву, но находился в таком состоянии, что хозяин, отчасти из желания угодить перспективному гостю, отчасти из присущей ему аккуратности, отдал его в стирку вместе со своими вещами.

Только судьба похищенного в предпоследней краже у Саблиных осталась невыясненной. В посылках их вещей не оказалось, а Гандрюшкин о них понятия не имел.

Шестая кража

— Эта кража как ложка дегтя, — сердится Рат. — И хоть было бы что. Блузки-кофточки!

— Там был еще тигр. Хозяева хватились его только вечером, когда укладывали ребенка спать, — сообщил я.

Абилов снисходительно улыбнулся. После обнаружения посылок он стал относиться ко мне терпимее.

— Я же говорю: чепуха. За каким дьяволом понадобилась Ризаеву игрушка?! В общем, будь там целый зверинец, это дело меня больше не интересует, — заявил Рат, демонстративно вытаскивая из сейфа кипу документов.

— Правильно. Остальное должен выяснить следователь, а мы, оперативники, свое сделали. И неплохо, — Абилов садится за приставной столик, тоже раскладывает какие-то бумажки, с удовольствием щелкает авторучкой.

— Я уточню в ходе очной ставки, — сказал Асад-заде, поднимаясь.

Я бы с удовольствием пошел с ним, но Рат оставил меня помогать Абилову.

— Хочу составить подробную справку для распространения в качестве положительного опыта. Борьбе с квартирными кражами руководство придает большое значение, — сказал он.

Делиться положительным опытом всегда приятно. Но последняя фраза Абилова меня покоробила. Все, к чему бы ни прикоснулись такие, как он, тут же ставится с ног на голову.

Получалось, будто мы разоблачаем воров не потому, что этого требует смысл нашей работы, а оттого, что этому придает большое значение руководство.

Абилов писал быстро. Строка за строкой пересекали страницу и приводили в движение новую. Умения следовать логике слов у Абилова не отнимешь, но как это непохоже на документы того же Шахинова, где все подчинено логике мысли. А ведь они оба любят перо и бумагу. Не возможность ли вкладывать в одни и те же понятия различное содержание иной раз приводит к тому, что любовь к работе над документами оборачивается канцелярщиной, уважение к руководителю — угодничеством, исполнение служебного долга — бюрократизмом и вообще благое начинание — своей противоположностью?..

Вот и сейчас меня не покидало ощущение, что, помогая Абилову, я принимаю участие в чем-то предосудительном. Что, казалось бы, может быть плохого в желании поделиться опытом с товарищами по профессии?

Но ведь мы наделали кучу ошибок: с самого начала тщательно не выяснили у потерпевших, кто из посторонних мог располагать сведениями об их образе жизни и наличии ценных вещей; долго упускали из виду соответствующую информированность Ризаева; скоропалительно провели обыск у Гандрюшкина.

Мне хотелось сказать Абилову, что «положительный опыт», в котором нет ничего вроде бы ложного и в то же время все неправдиво, никому не принесет практической пользы.

— Привет пинкертонам! — раздается за спиной голос Лени Назарова.

— Салют! — гаркнул Рат.

Мухаметдинов, вошедший вместе с Леней, усаживает гостя на диванчик.

— Ну вот, товарищ Назаров, оперативники в сборе, а следователь, как освободится, подойдет. Они расскажут подробнее, я только знаю, что кражи раскрыты и вещи найдены. А что еще нужно замполиту?

— Товарищ, — Рат кивнул на Леню, — не Назаров, а Н. Леонидов.

В комнате становится тесно и шумно. Оказывается, за каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут, если дружно взяться, можно решить уйму всяких проблем — от футбольных до космических.

Дошла очередь и до Гандрюшкина с его хитроумными посылками. Леня достал блокнот, сдвинул брови, и теперь это действительно был Н. Леонидов «при исполнении служебных обязанностей».

Закончив обстоятельный допрос, он подумал и сказал:

— Опубликуем под рубрикой «Будни милиции», название «Вернуть украденное».

— С восклицательным или без? — уточняю я.

— Без. — И, спохватившись, что попался на розыгрыш: — Ну чего смеетесь? Хочется показать вашу работу в динамике. Это ж лучше, чем сухая информация.