Продолжение любви - [14]

Морские жители оказались еще прелестнее, чем на самых лучших картинках глянцевых журналов. Но ни одна золотая рыбка не могла затмить для Тони его единственную светловолосую пловчиху — пусть не очень юркую, но такую грациозную в своей медлительности! Она явно сознает себя достойным звеном морской красоты, хотя и увлечена до беспамятства. Действительно, приятно не только то, что все это великолепие существует, но и то, что ты, со своим до боли знакомым телом и узким, сугубо человеческим мышлением, проживаешь эти секунды вместе с природой. Вода сближает и связывает крепче, чем воздух. В своем воздушном пространстве мы такие обособленные. Тони заметил коралловую ветвь удивительной красоты и, взяв Люсию за руку, подплыл поближе, чтобы сфотографировать.

Кораллы напоминали снежные шапки на горных вершинах. Многовековой загрубевший снег. Иногда они были совсем белыми, но чаще — желтовато‑молочными, серыми или бледно‑коричневыми. Праздничное подводное убранство. Попадались коралловые цветы, похожие на маленькие свадебные букетики. Пологий скат, издалека как пенопластовый, вблизи оказывался россыпями шариков мороженого на изогнутом блюде. Вода сверкала молниями — продолговатыми бликами. На мясистых боках самых обычных серебристых рыбок вдруг расцветали синие цветы. Глупышки тыкались носом в поисках какой‑нибудь лазейки и уходили в глубь кристаллических зарослей, становясь опять совершенно неприметными. В некоторых местах вода образовывала разноцветные пласты. На коричнево‑зеленом — лужи расплавленного золота, а выше над ними зависли яркие голубые разливы. Рыбы, вклиниваясь в фантастическую прослойку, становились темно‑синими, закутанными в паутинку цвета неба. Они совсем не боялись людей, принимая их, видимо, за неживые плавучие предметы или вообще за пустое место. Люсии особенно приглянулась черная рыбка с длиннющим кружевным хвостом и двумя красно‑желтыми пятнами у глаз. Если бы она была человеком, то непременно жгучей испанкой. Считают ли ее здесь красавицей? Как не считать! Вон заметалась. Они, пожалуй, тоже умеют танцевать. Нельзя же вилять хвостом только в поисках пищи.

Чтобы не отстать, наблюдательница сделала размашистый лягушачий толчок ногами, и у нее чуть не соскочила ласта. Не зная, что предпринять, Люсия попыталась поправить положение и потянулась к ноге. О ужас! Все слилось в ее глазах в бурлящий ад: она выпустила дыхательную трубку. Только бы не умереть! Господи, почему я не рыба? Как трудно сдерживать дыхание. Тони! Я сейчас умру, помоги же мне!..

Первое, что она увидела, придя в себя, были его руки — сильные, мускулистые. Кисти у него часто как‑то смешно и неестественно выпрямлены, точно он ставит преграду между внутренним и внешним или уверяет: «Все в порядке». Тони держал ее за плечи, едва касаясь, боясь сломать, как цветок. Там, в воде, было совсем по‑другому: она словно впервые почувствовала силу его рук, его крепкую хватку.

Не переставая кашлять, Люсия подняла голову, посмотрела своему спасителю в лицо и расплакалась. Внутри жгло. Только бы не приставали с расспросами… Вот так сидеть и молчать подольше. Кроме них, на катере никого не было.

— Дурочка моя! Что с тобой случилось? Ты же могла умереть!

Она молчала. Слезы сдувал с ее щек ветер. Тони был взволнован:

— Хорошо, что мы не успели уйти глубоко. Я ужасно перепугался.

— Ласта… — Кашель снова сдавил ей горло.

— Что ласта?

— Слетела.

— Ну и что? Зачем же трубку выплевывать?

Ее измученное личико оросили очередные слезные потоки.

— Тони, какое это имеет значение?!

Он погладил ее по голове, по растрепавшимся волосам, ставшим от воды темно‑русыми сосульками.

— А что бы я делал, если бы не смог тебя вытащить? Как бы я жил без тебя?

Недалеко от берега показались Том и Марта — долговязая американская пара. Заядлые путешественники. Люсия вытерла слезы. Ей были непонятны эти вечно улыбающиеся люди. Им, видимо, удается всякую минуту находить предмет для умиления и восторга. Если такого предмета не найти, сколько ни старайся, они наверняка не сомневаются, что он ждет их где‑нибудь за ближайшим поворотом, и потешаются над кознями судьбы. «И так уже лет пятьдесят, как минимум», — подумала она, косо посмотрев на их приближающиеся лица.

А какой я буду, если проживу еще больше, чем уже прожила? Неужели мне, как и им, будет наплевать на морщинки у глаз? Я бы на их месте лучше вообще не улыбалась, чтобы не морщить лишний раз лицо. Хотя мама тоже говорит, что это не главное. Главное — огонь внутри. Но какой же огонь нужен, чтобы компенсировать старость? Скорее всего, человек считает эстетичным то, что похоже на него самого. Может быть, этому верзиле Тому кажется, что с годами его жена только хорошеет. Или он вообще не замечает в ней изменений. Улыбка явно не сходит с его засушенной физиономии, даже когда он рассматривает старые снимки в заплесневелых рамочках. Счастливчики. Я так не смогу. Мне бы не хотелось жить долго. Конечно, сейчас в воде было страшно, но если бы такое случилось лет в пятьдесят, я бы не расстроилась.

— Что же вы так мало поплавали? — затараторила в своем обычном стиле Марта, расплетая рыжую косу.