Продолжение легенды - [45]
— Да-а… Ну, это, если у меня жена помрет, мне, значит, с колокольни?
— Я не о том, дурачок! Это к тому, что ты еще не знаешь, что такое любовь. Ты пока так — играешь в любовь: за одной приволокнул — поклялся, за другой приволокнул — поклялся. Так и любовишка-то ненастоящая… Так иной весь потратится по пустякам, а потом кричит: любви нет, семья — предрассудок, захотел — полюбил, надоело — бросил! А ведь он-то, Петро, ведь он-то не узнал, какая она бывает на свете, любовь!
— А какая она?
— Что я буду тебе говорить? Вырастешь — узнаешь. Только настоящая любовь — она настоящему человеку и дается. Попомни это!.. Разволновал ты меня. Куда это я бумажник положил?
Я слушал эту сцену с волнением, с чувством какого-то преддверия открытия. Я видел, что Петька балабонит, но и он чем-то взволнован.
— Батя! А что бы вы делали, если б снова стали молодым?
— Молодым, Петро?
— Ага!
— А кто его знает? Да, пожалуй, то же самое, что и делал.
— Это на броневике-то?
— Ну да.
— Ах, нет, я не про то! Не так! Вот если бы вы — на моем месте, на Толькином месте. Если б сейчас стали молодым вдруг. Вы старый, жизнь прожили, вы все видели. Скажите нам, что вы поняли. Чтоб нам не искать заново. Ну вот, зачем жить, как жить? Помрете ведь — все с собой унесете. Молчите вы, старики, жадничаете! Отдайте нам…
— Да что жадничать? Будь я молодым, Петро, я бы сейчас сердце берег. Не жалел когда-то, а сейчас вот болит. Да вы, молодые, разве поймете?
— Батя! Будем беречь сердце! Еще скажите. Ничего не уносите!
— Смешной ты… Мне нечего уносить, Петро.
— Я говорю, понятие о жизни. Ну, что бы вы делали теперь на моем месте?
— Сейчас?
— Сейчас!
— Строил бы Иркутскую ГЭС.
— Правда?
— Правда.
— И мы правы? Правильно идем?
— Правы… Эх, поставь-ка утюг… нельзя так выходить, разок проглажу… Знаешь, Петька, уж если такой разговор зашел, то ты знай одно: надо прожить жизнь насыщенно. Чтобы все было большое: любовь — так уж любовь, а не картошка, дружба — так уж дружба, радость — так уж радость, а не пустяки, горе — пусть будет и горе, как океан. А живут так те счастливые люди, которые маленького не ищут, то есть живут не только для себя. Вот и кумекай! Чтоб прошла твоя длинная жизнь, и цели были, и дело рук твоих было, и люди спасибо могли тебе сказать… Я уж не говорю, Петро, про подлецов, что живут за чужой счет. Этих надобно бы давить, как клопов. Только и свету, что в щели, — и сам не смог увидеть, и от других хочет закрыть. Клопом прожить — какая радость! Надо ничего не понять в жизни, все чувства свои, да и чужие, оплевать и в этой блевотине так до смерти и проскользить.
— Бр-р! Как вы выражаетесь, батя!
— Я бы не так еще сказал. Смотришь иной раз — обидно! Зх, сколько глупости в человеке! Разве счастье в деньгах, разве счастье в сытом и одетом брюхе, в шестикомнатной квартире? Это пустяковина, это мелочь, это само собой! Счастье — вот тут оно; счастье — это буря, это битва, это — солнце в сердце, которого хватит и для других, и для себя, и после смерти останется бродить по свету, и будоражить, и звать, и светить! Ах, Петро, что ты меня спрашиваешь о жизни! Это чувствовать надо, это голову и сердце надо иметь человечьи, а не клоповьи. Любить надо жизнь, Петро, а не быть свиньей к ней! Вот! Разволновал ты меня, а сам небось смеешься… Ладно, замнем для ясности. Я уж чего-то и забыл, наверно. Ну, вспомню — заеду. Бывайте здоровы, ребята!
— Мы к вам придем, батя! Не простудитесь там. Ночью холодно. Вот вам взять бы мое одеяло, а, батя!
— Ни-че-го! Ваш «батя» старый солдат. Приходилось ночевать и в снегу, накрывались дождичком, под голову ветерок клали, да еще и взбивали. Так-то, чертенята! А в гости приходите!
Захар Захарыч хлопнул дверью, простучал по коридору, и еще в темноте, за окнами, слышались его тяжелые шаги и дребезжащий, гудящий бас:
Распелся старик! И тут с грохотом ворвался Ленька. В земле, в грязи, запыхавшийся:
— Чучелы! Что же вы сидите?! Перемычку раскрывают!
НАЧИНАЕТСЯ
Рассвет был сырой, холодный. Над Ангарой повисли молочные клочья тумана. Почему-то пахло снегом — может быть, ветер приносил этот воздух с далеких гор. Я стучал зубами — от прохлады и от волнения. Тонкая перемычка, по одну сторону которой ангарская вода, по другую — наш котлован. Два шагающих экскаватора друг против друга протянули стрелы с берегов.
В тишине они начали взрывать землю. Жутко выли их моторы; с лязгом, так, что колебалась под ногами земля, ухали в утрамбованный грунт их ковши с большими зубьями. Затрещали «юпитеры»: кинооператоры начали съемку перекрытия.
Вздох пронесся по толпе: показалась вода. Еще удар ковша — и пенистый, грязный ручеек поплыл с комьями земли вниз, в котлован. Экскаваторщики заторопились, словно от быстроты что-то решалось; стрелы чуть не со свистом резали воздух. Уже поток, шумливый, мутный, льется вниз, размывает перемычку — и… грянула вода!
Это было величественно и жутко. С ревом и гулом низвергаясь в котлован, вода десятками метров отхватывала перемычку, экскаваторы задвигали лыжами, попятились назад, прочь от водопада. На берегу кричали, бросали в воду камни. Уходили под воду — навсегда — те дороги, по которым мы бегали и спешили, по которым ездили и ломали рессоры шоферы; уходили под воду камни, на которых мы сидели перед сменой, уходила площадочка, где стоял буфет и собирались слоны — двадцатипятитонные «МАЗы», место, где стояла контора, на крыльце которой нам вручали знамя и Николай произносил свою речь… Больше никто никогда не увидит этих дорогих нам, памятных мест. Разве что водолаз пойдет осматривать устои лет через сто…
Все в этой книге – правда.Когда я рассказывал эпизоды этой истории разным людям, все в один голос утверждали, что я должен написать книгу.Но я ее давно пишу. Первый вариант, можно сказать, написан, когда мне было 14 лет. В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал и знал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно. Чтобы ничего не забыть.Тетрадь эта называлась «Бабий Яр», и я прятал ее от посторонних глаз.
Анатолий Кузнецов — автор широко известной читателю книги «Продолжение легенды».Его новая книга, «У себя дома», — это повесть о том, как мужает юность, отстаивая жизнь и счастье.Сюжет повести внешне несложен: молодая девушка возвращается к себе на родину, где мать ее была когда-то лучшей дояркой области. Дояркой в колхозе становится и Галя.Трудно складывается ее жизнь (автор далек от желания приукрашивать действительность), и не из-за того, что она молода, неопытна, а потому, что это цельный, искренний, бескомпромиссный человек.Ее требования к себе, к любимому, к жизни так высоки и в то же время так человечны, что незаметно для себя Галя покоряет и подруг и людей старше себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анатолий Кузнецов родился и вырос в Киеве, где во время оккупации он стал свидетелем массовых расстрелов в Бабьем Яру. Этот опыт лег в основу его самого знаменитого произведения — «Бабий Яр». В августе 1969 года А. Кузнецов попросил политического убежища и остался в Великобритании. Его имя в СССР перестало упоминаться, книги были изъяты из магазинов и библиотек. В Лондоне А. Кузнецов работал на радио «Свобода» и вел еженедельную программу в рубрике «Писатель у микрофона» (всего в эфире прозвучало 233 беседы), создав ряд образцов так называемой «исповедальной публицистики» и оставаясь при этом в русле созданной им литературной традиции.
Анатолий Кузнецов родился в 1929 году в г. Киеве. После окончания школы он работал на строительстве Каховской гидростанции рабочим, а затем литературным работником в многотиражке.В 1960 году А. Кузнецов закончил Литературный институт имени А. М. Горького.Первая его книга — повесть «Продолжение легенды» — вышла в 1958 году и переведена на языки многих народов.В 1960 году вышла его вторая книга — «В солнечный день» — рассказы для детей.«Селенга» — новая книга рассказов А. Кузнецова. Герои их — рабочие, врачи, строители, шоферы.
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.
Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.