Продолжение легенды - [36]
Вторым прибыл «рвач с золотыми зубами» — этот зато половину бетона выплеснул в пути.
— Ахо! Друзья встречаются вновь! — радостно приветствовал он меня, не выходя из кабины. — Как поживает сегодня твой карандаш?
— Ладно!
— А работенка сегодня никуда… Уж пару крестиков там проставишь законно, а?
Работа действительно не ладилась. Николай не мог попасть бадьей в узкий раструб стены. Крановщик бранился, боялся, как бы тяжелая бадья не оборвала стрелу. Кран натужно пыхтел, дергался, лязгал. А в деревянной узкой клетке девушки убирали кабели, чтобы их не заваливало, жались к стенам по углам, закрывались. И вот: грр-бух-бух-шлеп-трах! Вывалили!
Начинается вой в блоке:
— Куда тебя черт просил валить? Колька-а-а! Паразит! Иди теперь сам, перекидывай!
— Л-ладно! Молчать там! — с достоинством говорит Николай в дыру и садится закурить. — Б-бабы! Ваше дело малое: з-знай вибрировай.
Он на блоке ходит с опаской, хватается за штыри, взмахивает руками, и на фоне звезд похож на одинокую и бестолковую курицу, которая никак не найдет своего насеста.
Наконец бетон вообще перестали возить.
Николай спустился со стены по лестнице, собрал кучу щепок, притащил ведро из-под смолы, целое бревно, раздавленное экскаватором, свалил все в кучу и поджег:
— В-вот славно! Костер — п-первое дело! Эй, девки!..
Из блока выбралась Даша, с ног до кончика носа в бетоне; пришла, присела, подставляя огню бока и радостно щурясь, славная, добрая, словно и не она только что костила Николая.
— Вот зимой, Анатолий, х-холодища — во! — сказал Николай. — А я на эстакаде, на ветру. Бабы-то в блоке, а на эстакаде — метель, смерть моя! Спасаться надо? Вот я соберу щепочек, да в пустой бадье и разведу. Железо вокруг, не загорится. Залезу в бадью, дым глотаю — ах, хорошо!
— Расскажи про пожарника, — подсказала Даша.
— Ну, а когда начальство идет, я сразу затоптал, присыпал, словно и не я. Откуда дым? Курил! И вот однажды пожарник попутал. Я его не углядел: метель больно сильна была. Эх, он как набросился! Такой и растакой ты, говорит, Иркутскую ГЭС спалишь! Я же стою на своем: «Спасаться надо?» — «Я тебя, — говорит, — спасу!» Побег он искать начальника участка. Я скоренько костер загасил, золу скинул вниз, снегом присыпал, а сам ходу. На портальный к Ефремовичу залез и смотрю. Они пришли, ходили, ходили… А я наблюдаю. Начальник говорит: «Не может быть, я Николая знаю, он не допустит». Так и ушли. Потом начальник встречает. «Ты, — говорит, — жги, да так, чтоб пожарники все-таки не видели». Ладно. Знаем. Летом теперь что? Благодать.
Неподалеку лежал ящик для угля. Я развернул его к огню, постелил там доску и прилег. Железо было ледяное, костер погасал. Иногда гул будил меня, я вскакивал, выбегал к машине, но это была не машина, это гудел и клокотал котел крана. Во сне я видел зиму: Москва завалена снегом, и по улице Горького колонной идут снегоочистители. Морозно, термометр на Моссовете показывает «35». А я — школьник, с портфелем в руке, иду и жую мандаринку, и от нее желтые корки остаются на снегу. Скоро Новый год, у нас культпоход на «Щелкунчика»…
Меня разбудил «рвач»; он привез кубометр бетона, который «выдоил» с завода, и сказал, что там поломка, бетон будет не скоро. Я дрожал от холода, был как пьяный, — то ли больной, то ли сонный.
— Ну слушай, парень! — стал канючить этот сильный мужчина. — Ну добавь же ходок хоть пяток! Сам видишь, какая работа. Ну что я, не рад бы возить? Вот вырвал из зубов кубик… Ну допиши, прошу тебя, детишкам на молочишко! Ведь у меня их сколько, и все пищат: дай, дай, дай!
Я достал блокнот и дорисовал ему три ходки. Потом мне стало жалко водителя «00–77», и я ему дописал две.
— Вот за это пойдем на кран греться! — весело сказал шофер, беря меня под руку.
Мы вскарабкались на кран, открыли железную дверь в его стене, и… пахнуло жаром, огнем из раскрытой топки. Кочегар, черный, как шахтер, скалил зубы:
— Что-о? Прибыли? Днем никакой дьявол не заглянет…
— Эх! Рай, жизнь-малина! — молодецки воскликнул «рвач». — Сюда бы еще девочку да белоголовочку — и помирать не надо! Неси-ка, друг, водички.
Кочегар нырнул в темноту, за причудливые механизмы, цилиндры, манометры, принес ведро с плавающей в нем сажей, и мы с удовольствием напились.
— Полезайте на полати, — сказал кочегар. — Там Жорка спит; вы его потесните, да не будите.
Забравшись по лесенке под крышу, мы очутились на каком-то помосте из досок, на нем лежали фуфайки, штаны, тряпки. Рядом в темноте проходила раскаленная труба, было жарко, как в парной. У меня от сладкой истомы сразу размякло все тело.
Мне снилась Комсомольская площадь в Москве. Я спешу на вокзал. Жара. Душно. Москвичи торопятся в дачные поезда. Все битком забито, одна за другой отходят электрички. Мороженое нарасхват. А мне очень весело: сейчас мы поедем в лес, на реку, на рыбалку. Эх, бычки! Да знаете ли вы, что мы с Ленькой поставили мировой рекорд по рыбной ловле на ржавые крючки! Только чего-то тошнит. Бычков нужно ловить — и выпускать обратно в реку, там они уже в очередь построились. Ловлю — и выпускаю. Ни ветерка, ни тучки. Пить, пить!
— Пить…
Все в этой книге – правда.Когда я рассказывал эпизоды этой истории разным людям, все в один голос утверждали, что я должен написать книгу.Но я ее давно пишу. Первый вариант, можно сказать, написан, когда мне было 14 лет. В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал и знал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно. Чтобы ничего не забыть.Тетрадь эта называлась «Бабий Яр», и я прятал ее от посторонних глаз.
Анатолий Кузнецов — автор широко известной читателю книги «Продолжение легенды».Его новая книга, «У себя дома», — это повесть о том, как мужает юность, отстаивая жизнь и счастье.Сюжет повести внешне несложен: молодая девушка возвращается к себе на родину, где мать ее была когда-то лучшей дояркой области. Дояркой в колхозе становится и Галя.Трудно складывается ее жизнь (автор далек от желания приукрашивать действительность), и не из-за того, что она молода, неопытна, а потому, что это цельный, искренний, бескомпромиссный человек.Ее требования к себе, к любимому, к жизни так высоки и в то же время так человечны, что незаметно для себя Галя покоряет и подруг и людей старше себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анатолий Кузнецов родился и вырос в Киеве, где во время оккупации он стал свидетелем массовых расстрелов в Бабьем Яру. Этот опыт лег в основу его самого знаменитого произведения — «Бабий Яр». В августе 1969 года А. Кузнецов попросил политического убежища и остался в Великобритании. Его имя в СССР перестало упоминаться, книги были изъяты из магазинов и библиотек. В Лондоне А. Кузнецов работал на радио «Свобода» и вел еженедельную программу в рубрике «Писатель у микрофона» (всего в эфире прозвучало 233 беседы), создав ряд образцов так называемой «исповедальной публицистики» и оставаясь при этом в русле созданной им литературной традиции.
Анатолий Кузнецов родился в 1929 году в г. Киеве. После окончания школы он работал на строительстве Каховской гидростанции рабочим, а затем литературным работником в многотиражке.В 1960 году А. Кузнецов закончил Литературный институт имени А. М. Горького.Первая его книга — повесть «Продолжение легенды» — вышла в 1958 году и переведена на языки многих народов.В 1960 году вышла его вторая книга — «В солнечный день» — рассказы для детей.«Селенга» — новая книга рассказов А. Кузнецова. Герои их — рабочие, врачи, строители, шоферы.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.
Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.