Продолжая летопись предков… - [21]

Моя мать Евдокия Никодимовна поступила к Вам здоровой, а вы, врачи, её убили.

Иванова Людмила. 10 час. 30 мин. 4 октября 1983 г, г. Ухта Коми АССР».

Врачи мне сказали, что дочке Людмиле ответили: «Здоровье у Евдокии Никодимовны отличное. Готовим документы к выписке. Ваша мать скоро приедет домой, не переживайте».

Потом дали мне читать другую телефонограмму из Ухты: «Ухтинский горнарсуд Коми АССР просит Иванову Евдокия Никодимовну привезти в Ухту с сопровождающими медработниками. О принятых мерах сообщить, указываем номер телефона… Нарсудья Ленков. 12 час. 00 мин. 4 октября 1983 г., г. Ухта Коми АССР».

Прочитав телефонограмму от Ухтинского горнарсуда, мне стало страшно. Я вышла из душевного равновесия. Перед врачами я встала на колени, плачу горючими слезами, прошу их, как Бога, выписать меня без сопровождающих медицинских работников. Если привезут меня в Ухту медработники, они сдадут меня под расписку и… меня закроют в психиатрическую больницу. Прошу врачей сохранить мне жизнь. Выписать, но так, чтобы я самостоятельно поехала домой. Врачи подняли меня с пола и повели в палату, сделали в вену укол. Стало легче, и я уснула. Около 5 часов вечера меня повели к зав. отделением. Она сказала, что меня выписали — домой поеду самостоятельно. Сказали, что Минздравом СССР запрещено давать справки на руки. Вы находились в психбольнице 1, 5 месяца по направлению Прокуратуры РСФСР на обследовании спец аппаратом головного мозга. Справки обследования отправим в Прокуратуру РСФСР и в Комитет народного контроля РСФСР. Сказала, что в архивах медицинские карты хранятся 10 лет. Дадим Вам лекарство, таблетки, на один месяц. Сказала, что 5 октября в 5 часов утра меня увезут в спец распределительный пункт, оттуда отправят домой. На дорогу дали сухой паёк: 1 кг копчёной колбасы, одноразовый грузинский чай 10 пакетиков, сахар рафинад 10 кусочков, полбуханки чёрного хлеба. В распределительном пункте меня водили в 12 часов дня в столовую на обед. Кормили бесплатно. В буфете купила 2 кг копчёной колбасы, 2 кг красной корчёной рыбы горбуши, 5 пачек индийского чая, батон белого хлеба. Продали мне пустой пакет за 5 рублей. Всё сложила в него, чтобы было удобно. После обеда меня увезли на железнодорожный вокзал. Посадка в поезд Москва — Воркута ещё не была объявлена, но меня посадили в вагон. Сопровождавшие меня передали билет проводнице вагона. Постель была готова.

В пустом вагоне я одна: очень уставшая, лежу, отдыхаю. Через 10 минут объявили посадку в поезд Москва — Воркута. Пассажиры заняли свои места. Рядом со мной сидит женщина. Верхние полки заняли мужчина. Поезд отправился в путь. Мои соседи начали ужинать. Женщина мне говорит: «Евдокия Никодимовна, давайте с нами ужинать». Мне стало подозрительно, откуда она меня знает? Может, меня окружили злодеи, чтобы расправиться со мной? Она ответила: «Я вас знаю давно, с того случая, когда вы у нас участвовали в проверке буфета и столовой № 6 УРСа ОКН». Она подробно рассказала, что было. Слава Богу, что это случайная встреча с женщиной, которая меня знает. Она снова просит меня вместе поужинать. Я поднялась, согласилась. Очень вкусно поужинала, свежие помидоры, домашние, солёные огурцы, варёная колбаса — всё очень вкусно. За 1, 5 месяца в психбольнице я ведь ничего кроме каши, картофельного поре, макарон не ела. Соскучилась по такой домашней еде. Женщину звали Верой Ивановной. Она говорила, что муж с сыном были в отпуске, ездили на Украину к родственникам. Едут домой в Ухту. Я ей сказала, что была по работе в Комитете народного контроля РСФСР в Москве.

Поезд в Ухту прибыл в 1 час ночи 7 октября 1983 г. От железнодорожного вокзала до остановки «Южная» ехала в автобусе, затем минут 15–20 ходьбы до нашего дома. В окнах горит свет. Подошла к калитке, остановилась и плачу от радости. Я благополучно вернулась домой живой. А больше мне ничего не нужно. Дверь оказалась не запертой. Зашла в дом, муж спит на койке. На столе стоит 700-граммовая бутылка красного вина, больше половины вина не допито. Бутылку убрала, поставила ковш с водой. Утром я проснулась рано. Сварила картошку (у нас на коми земле картошка очень вкусная, крахмалистая — рассыпчатая, в Москве такой вкусной картошки в психбольнице я не ела). На столе картошка, копчёная рыба горбуша; сижу, завтракаю. Проснулся муж, опухший от беспробудного пьянства, говорит: «Мамка, это ты или приведение, призрак?» Я говорю: «Иван, я не призрак, не приведение, а хозяйка дома, вернулась домой после тяжёлых страданий». Он бросился на пол и стал громким голосом плакать. Потом поднялся, умылся и сел со мной завтракать. Дала ему опохмелиться из бутылки, что я ночью спрятала. Потом начала проверять шкаф: что он пропил без меня, и что ещё осталось. Весной купила новый пуховой платок на базаре за 150 руб. — нету. Поднялась на чердак дома. Там было 2 коробки, наборы импортной посуды: кастрюли, миски, тарелки разных размеров, чайник, бидон, столовые ложки 10 штук, чайные ложки 10 штук. Спрашиваю мужа: «Ты кому и за сколько продал? Чтобы я могла забрать посуду и вернуть деньги». Муж говорит, что он на чердак не лазал. Я спрашиваю, кто к нему приходил и с кем он пьянствовал? Круг небольшой, на кого можно подозревать, кто мог его обворовать. Но…