Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР - [67]

* * *

Основной удар по плановой экономике был нанесен на уже упоминавшейся XIX партийной конференции. На ней был положен конец имеющему место до тех пор как бы «свободному дрейфу» направо и уже в форме безоговорочного приказа было вынесено решение о полном отходе Коммунистической партии как от деятельности Советов и органов их власти на всех уровнях, так и от любого участия в управлении народным хозяйством.

Это решение следовало осуществить как в плане организационном, так и идеологическом. Вслед за тем на всесоюзную систему планирования буквально обрушился очередной «шквал» уже прямо уничтожительных мер. Исключительно важное место среди них отводилось упразднению, в общей сложности, 1064 отделов и 465 секторов Центральных Комитетов союзных и автономных республик, областных и районных организаций КПСС. Оно было проведено Горбачевым осенью 1988 года. В процентном выражении это составляло 44 % всех руководящих структур партии на всех уровнях. Незамедлительным последствием данных мер на состояние экономики явилось то, что вслед за уничтожением общего партийного руководства народным хозяйством, исчезла и связь, обеспечивающая оперативные взаимоотношения Центра в Москве с отдельными хозяйственными единицами и объединениями на местах. Тем самым в экономике был дан «зеленый свет» всевозможным центробежным настроениям, силам и тенденциям.

Весьма интересным в этом плане было развитие «официальных» отношений самого Горбачева с «второй экономикой». Было время, когда дела выглядели таким образом, будто бы он действительно собирался обуздать и поставить ее под контроль. Однако конечным итогом его деятельности стало то, что, по сути, сам генеральный секретарь фактически «расстелил ковер» для «торжественного возврата» в экономику страны зарождающихся сил капитализма. Более того, их объявили даже «предтечами» советского «гражданского общества».

В этой связи научный исследователь из США С. Фредерик Старр выражает в своей статье «Полезное прошлое» (изданной в 1995 году в сборнике А. Даллина и Г. Лапидеса «Советская система — от кризиса к краху») мнение, что, очевидно, тогда и было «время решительного выбора для Горбачева». С одной стороны, он все еще мог пойти по пути оздоровления и совершенствования экономики при помощи повышения контроля и улучшения системы планирования. Вместо этого он предпочел привлечь на свою сторону «все те новые силы в экономике и обществе, утвердившие себя своими самостоятельными действиями, благодаря своей интеллектуальной связи с так долго подавляемой в России традицией либерализма».

Горбачев говорил, что «вторую экономику» следует привлечь к нормальной жизни общества с тем, чтобы ее прибыли облагались налогами». Как бы с этой целью он специальным законом разрешил существование фактически частных предприятий под видом номинально «кооперативных». Примерно так же он всячески превозносил «самостоятельность» добровольных содружеств «неформалов», подчеркивая при этом «необходимость» занять подобающее им «законное место» в советском обществе. По мнению Старра, по всей видимости, «политический гений Горбачева состоял не столько в том, что он сам создавал действующие силы перестройки, — он, скорее, открывал их в уже готовом виде в социальных слоях и структурах реально существующего общества».

Это мнение Старра поддерживает также и британская исследовательница Анн Уайт в своей книге «Демократия в России при Горбачеве (1985–1991) — зарождение «добровольного» сектора» (1999). Она считает, что «неформальными» являлись все виды деятельности, не организованные прямым образом партией. Значительная часть из них, особенно среди молодежи, была преимущественно аполитичными объединениями общекультурной направленности». Другая их часть вела свое начало еще с времен хрущевской «оттепели». По данным Уайт, «к февралю 1988 года общая численность неформальных объединений в стране доходила до 30 000. В нее, наряду с «группами натиска», входили также и всевозможные другие организации. С течением времени, однако, по мере разворачивания курса «перестройки», среди них все заметнее возрастали роль и значение вышеупомянутой первой разновидности».

С принятием так называемых «Закона о кооперативах» и «Закона о наймах», получили возможность уже совершенно свободного распространения и развития самые разные формы собственности явно прокапиталистического характера. Эльман и Канторович также подтверждают, что тексты указанных законов на деле разрешают официальное введение частной собственности под видом формально существующих кооперативов, хотя и приводят, правда, несколько «застенчиво», мысли Ленина о «преемственности кооперативов как форм социалистической собственности». К тому же кооперативы платили меньше налогов и, в принципе, радовались гораздо более благоприятному режиму финансовых льгот по сравнению с государственными предприятиями. В результате наметилась тенденция заметного укрепления деловых связей предприятий государственного сектора с так называемыми «кооперативными фирмами» — со всеми вытекающими из этого последствиями как непосредственного, так и долгосрочного характера.