Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР - [66]

К тому же любые затруднения, любое преступление и злоупотребление экономического характера, несмотря на подлинные причины их возникновения, как правило, неизменно записывались на счет существующей системы общественной собственности и якобы присущей ей «сверхцентрализации» планирования. Непрерывно разжигаемые таким образом общественные настроения открыто антисоциалистического характера в определенный момент привели к возникновению политических условий, необходимых для требований полной ликвидации самого института планирования как такового.

* * *

Также под давлением средств массовой информации в декабре 1991 года на самом высшем уровне партии и правительства была предпринята и другая мера прямо-таки рокового значения. По оценке Лигачева, она являлась просто «фатальной ошибкой». Это было решение о резком сокращении объемов государственных заказов и закупок необходимой продукции промышленности. Под натиском Яковлева и Горбачева это сокращение составляло 50 % всего общего объема. Не были приняты во внимание даже возражения премьер-министра Николая Рыжкова (ранее поддержавшего их против Лигачева), выступившего против этого слишком рискованного прыжка от полностью планируемой к вовсе ничем не регулируемой системе хозяйствования. В основе такого решения лежало ничем не обоснованное предположение или, вернее, пожелание о возникновении сразу, из ничего, какого-то нового, никем никогда еще невиданного «оптового рынка» на основании остающихся 50 % советской промышленной продукции. К тому же, исключительно в духе самого крайнего «неолиберализма», предполагалось, что цены товаров на нем будут определяться лишь колебаниями между спросом и предложением.

Вместо этого Лигачев и Рыжков предлагали принять гораздо более осторожный экспериментальный план. Он предусматривал скупку со стороны государства 90 % произведений продукции, предоставляя 10 % действию механизмов спроса и предложения. Полагалось, что таким образом предприятия получат возможность постепенно набраться опыта экономической самостоятельности и умения успешно разбираться в практике свободных цен и рынков.

Последствия навязанного Яковлевым и Горбачевым плана оказались откровенно разрушительными. Экономика оказалась охвачена полным хаосом. В 1988 году стал особенно заметным рост дефицита целого ряда товаров. Впервые после Второй мировой войны инфляция в стране достигла весьма серьезных размеров.

По мнению Эльмана и Канторовича, основы советской экономики были подорваны еще с момента устранения Коммунистической партии от процессов управления хозяйственной жизнью. Губительными оказались также и меры по периодическому урезанию полномочий и функций ряда центральных отраслевых министерств, которые предпринимались, хоть и в несколько ограниченном виде, еще в 1986 году. Гораздо более определенными стали они в 1987 и 1988 годах. Причем речь шла не просто о сокращениях общей численности людей, занятых в отдельных министерствах, а об изменении всего характера взаимоотношений министерств с подведомственными им отраслевыми предприятиями.

К тому же дела, как правило, вертелись почти исключительно вокруг соображений «нового идеологического» характера, воспрещающих «отдачу команд» и утверждающих «полную самостоятельность отдельных предприятий. Фактическое превращение всесоюзных отраслевых министерств в лишенных какой бы то ни было власти безучастных наблюдателей оказалось чреватым крайне пагубными последствиями не только для нормальной деятельности, но и для самого существования системы народного хозяйства как таковой. Все взаимосвязи и балансы внутри ее, как на отраслевых и региональных, так и на всесоюзном уровнях, на деле оказались возможными только в контексте деятельности соответствующих министерств. Ведь деятельность их отделов и прочих структур, как в Центре, так и на местах, далеко не сводилась всего лишь к «отдаванию команд», как любила твердить об этом перестроечная пропаганда. В действительности она была намного сложней и ответственней, осуществляя выработку точных оценок как текущих, так и прогнозных производственных возможностей соответствующих предприятий, обеспечение рабочей плановой дисциплины, соподчиненности между ними и пр.

Разрушая весь этот комплекс функциональных связей и взаимоотношений, Горбачев и его советники наносили непоправимый вред как хозяйственной стабильности страны, так и самой атмосфере существующего доверия к проводимой в ней политике.

По заключениям Эльмана и Канторовича, весьма парадоксальным являлся также факт, что, при всем том, тогдашний генеральный секретарь и группа вокруг него «непрерывно и систематически подвергали постоянной дискредитации как свою политику, так и самих себя. Это получалось из-за, казалось, бесконечной вереницы ошибочных решений, к тому же зачастую принимаемых как бы нарочито нерешительным образом. Причем не так уж редко после принятия таких решений сами зачинщики их вдруг отказывались от них и даже выступали с публичным осуждением ряда их положений».

На наш взгляд, так могли поступать либо люди исключительно некомпетентные и политически близорукие, либо наоборот — настоящие профессионалы, строго преследующие заранее поставленные перед ними цели совершенно целенаправленного, преднамеренного разрушения.