Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие» - [27]

Джаган уселся в кресло для гостей, посмотрел на сына и тотчас перешел к делу:

— Так как же все-таки работает роман-машина?

— Я же тебе вчера объяснил, — сказал Мали.

— Кое-чего я не понял, вчера я очень торопился.

Сын взглянул на него с жалостью, встал, открыл стоявший тут же деревянный ящик, отбросил оберточную бумагу и шпагат, вынул из него небольшой, похожий на радиолу предмет и поставил его на стол.

— Я только ее и ждал. Вчера я ходил за ней на почту. Как здесь не дорожат временем! В жизни не видал такой страны.

Джаган с большим трудом удержался, чтоб не сказать: «Нам для наших дел времени хватает».

Мали встал в позу лектора и, похлопав машину по боку, произнес:

— С помощью этой машины всякий дурак может написать роман. Подойди поближе — я покажу тебе, как она работает.

Джаган послушно отодвинул кресло, встал и подошел к сыну. Он с гордостью заметил, что едва достает Мали до плеча.

«Бог его знает, что за консервы он ест. Вид у него, конечно, усталый, но как он вырос!» — размышлял он.

Мали меж тем объяснял:

— Видишь эти четыре ручки? Эта — для героев, эта — для чувств, а эта — для кульминации. Ну, а четвертая сделана вот почему: каждый роман состоит из героев, событий, чувств и кульминаций, и если правильно их скомбинировать…

На минуту он прервал свою речь, выдвинул ящик стола и взглянул на отпечатанный на ротапринте листок, потом закрыл ящик и вернулся к машине.

— …на ней можно прямо печатать, как на пишущей машинке. Надо только решить, сколько у тебя будет героев. Работает она на транзисторах и обычных лампах. Испортить ее никакой дурак не сможет. А потом мы добавим к этой машине такую приставочку, которая разложит любой готовый роман на компоненты и проанализирует их. В следующей модели она уже будет.

— Ты хочешь писать на ней романы?

— Да. Кроме того, я собираюсь производить эти машины и продавать их у нас. Одна американская фирма предлагает войти со мной в долю. С течением времени в каждом доме в нашей стране будет такая машина. Мы выпустим больше романов, чем любая другая нация в мире. Сейчас мы немного отстали. У нас ничего нет, кроме всякого старья вроде «Рамаяны» и «Махабхараты». А в одной Америке, к примеру, за сезон выпускают десять тысяч книг.

Он снова рванулся к столу, выдвинул ящик, взглянул на отпечатанный листок и повторил:

— Да, десять тысяч названий. Каждая семья должна иметь такую машину. Писателю остается только купить, нажать на клавиши, и через секунду на бумажной ленте появится нужная формула, с которой он может начать…

Джаган подошел ближе — он рассматривал машину, словно она свалилась с другой планеты. Приблизился он к ней с такой осторожностью, что Мали сказал:

— Потрогай ее.

Джаган нагнулся к машине и прочел: «Герои — положительные, отрицательные, нейтральные. Чувства — любовь, ненависть, мстительность, преданность, жалость. Осложнения, происшествия, несчастья. Кульминация — место, развитие, развязка».

Машина вся так и сверкала — отделка у нее была красного дерева, а клавиши зеленые, красные и желтые.

Джаган спросил:

— Как же на ней писать роман?

— А так же, как на пишущей машинке, — ответил Мали, и Джаган подивился, сколько всего он знает об этой машине.

В эту минуту в комнату вошла Грейс, встала рядом с ними и шутливо произнесла:

— Какой он у нас умница, правда?

Джаган не нашелся, что ей ответить, в голове у него все смешалось, звенели бесчисленные вопросы. У него помутнело в глазах: он не узнавал знакомой комнаты, она выглядела словно контора в какой-то чужой стране. Что это Мали задумал? А какую роль в его плане играл он сам, Джаган? Какие обязательства возьмет он на себя?

Он с трепетом произнес:

— А знаешь, Грейс, наши предки никогда не записывали своих эпических поэм. Они их сочиняли и читали, эти великие книги жили веками, переходя из уст в уста…

Мали прервал его жестом отвращения.

— А-а, времена твоих предков давно прошли. Сейчас нам приходится конкурировать со странами, развитыми не только в экономическом и промышленном, но и в культурном отношении.

Джаган был в восторге, что после долгих лет унылого молчания сын наконец расцвел таким пышным цветом, — правда, ему грустно было думать о том, что это за цветение. А мальчик меж тем продолжал:

— Если у тебя есть время, я бы тебе еще кое-что объяснил.

Джаган беспомощно взглянул на дорожные часы, стоящие на столе у Мали, и позвенел в кармане рубашки ключами от лавки.

— В конце концов, тебе, возможно, придется бросить твои сласти и войти в наше дело. Я тебе предоставлю хорошую комнату с кондиционированным воздухом и пару секретарш.

Джаган и не подозревал, что сын умеет так гладко говорить; впрочем, в душе он пожалел об этом. Он чувствовал, что задавать вопросы теперь должен он.

— А что, все романы в Америке так пишутся? — спросил он с таким видом, будто хотел восполнить пробел в своих знаниях об этой стране и ее культуре.

— Да, почти все, почти все, — ответил Мали.

— Почти все журналы, — прибавила Грейс, — переходят сейчас в своих художественных отделах на эту машину, а из прошлогодних «боевиков» три были написаны ею. Мы получили такое предложение — Америка дает двести тысяч долларов при условии, что для начала мы найдем пятьдесят одну.