Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие» - [21]

Но об одном письме Джаган не говорил никому ни слова. В нем Мали после трехлетнего пребывания в Америке написал: «Я начал есть мясо, и мне от этого ничуть не хуже. Бифштекс — очень вкусная и питательная еда. Почему бы и вам всем не перейти на мясо? У нас в стране тогда не будет бесполезного скота, и нам не придется просить продовольствия у Америки. Иногда мне просто стыдно становится, когда Индия просит американской помощи. Почему бы вместо этого не резать бесполезных коров, которые бродят по улицам и мешают движению?»

Джаган был потрясен. В шастрах[12] среди пяти смертных грехов убийство коровы стоит первым.

Пока он размышлял, как выразить свои чувства на эту тему, и подбирал цитаты из шастр и высказываний Ганди о коровах, чтобы включить их в письмо к Мали, вдруг как-то утром пришла телеграмма: «Возвращаюсь. Со мной еще человек».

Джаган не знал, что и думать. Какой это «еще человек»? Его мучило страшное предчувствие, к тому же он не смел рассказать об этом братцу, так как тот мог оповестить весь город об «еще человеке». Самые худшие предположения Джагана подтвердились в тот день, когда подошедший поезд выбросил на платформу Мали, «еще человека», огромное количество багажа и, пыхтя, укатил прочь. Самый вид обтекаемых чемоданов, сумок и перетянутых ремнями картонок внушил Джагану беспокойство и робость. Старый носильщик растерялся от такого обилия багажа, хотя обычно он, не задумываясь, хватал десятки ящиков и корзин и тащил их. Теперь ему пришлось призвать на помощь мальчишку из табачной лавки через дорогу.

Не поворачивая головы и едва шевеля губами, Мали бормотал:

— Осторожно, там много бьющегося. Багаж мне стоил кучу денег.

Джаган отступил на задний план, вытолкнул вперед братца, чтобы тот принимал приехавших и говорил что надо. Он был потрясен видом сына: Мали вырос, возмужал, посветлел, шагал широко и уверенно. На нем был темный костюм, пальто, сумка авиакомпании, зонт, фотоаппарат и множество других предметов.

Джагану казалось, будто он видит совсем незнакомого человека. Мали подошел к нему с протянутой рукой — он сделал попытку отступить и спрятаться за братцем. Когда же ему понадобилось что-то сказать сыну, он с трудом удержался, чтобы не назвать его «господином» и не обратиться к нему на «вы».

Положение осложнилось, когда Мали указал на девушку, стоявшую рядом с ним, и сказал:

— Это Грейс. Мы женаты. Грейс, это мой отец.

Смятение… Женаты? Когда это вы поженились? Ты ничего мне не написал. Разве отцу не нужно было об этом сказать? Кто она? Похожа на китаянку… Разве ты не знаешь, что сейчас нельзя жениться на китаянке? Они захватили наши пограничные земли.

…А может, она японка? Как это выяснить? Любой нескромный вопрос может вывести из себя этого господина с фотоаппаратом. Джаган с опаской оглянулся на братца и сбежал, сделав вид, что нужно присмотреть за погрузкой багажа в такси Гафура. До самого такси за ними шла небольшая толпа зевак.

— Он приехал из Америки, — переговаривались в толпе.

Мали приветствовал Гафура словами:

— Ну как твоя старушка? Все еще бегает?

Гафур ничего не понял и посмотрел на него с удивлением. Присутствовавшие переглянулись — о какой старушке идет речь?

Джаган и братец уселись впереди рядом с Гафуром, предоставив заднее сиденье Грейс и Мали. Не оглядываясь, Гафур спросил:

— Что же ты не привез мне машину в подарок?

Джаган испугался, что фамильярность Гафура рассердит Мали, но молодой человек, только что вырвавшийся из объятий демократии, не обиделся и сказал:

— Почему же ты мне раньше об этом не сказал? Перед возвращением я как раз продал свой «понтиак».

Гафур, не отрываясь от руля, начал обстоятельный рассказ о положении с автомобилями в стране. Чтобы купить «фиат», надо ждать пять лет, «амбассадор» — три года, ввозить машины запрещено, на таможне недавно конфисковали совершенно новый «плимут» и уничтожили на глазах владельца. Все это рассердило вновь прибывшего. Мали поглядывал в окно и говорил: «Все здесь по-прежнему». Грейс как зачарованная смотрела на улицы и базары и ворковала:

— Ах, как прелестно! Прелестно!

— Посмотрим, что ты запоешь, когда поживешь здесь немного, голубушка, — заметил Мали.

При этих словах Джаган заволновался: как же ему называть ее — «Грейс» или «голубушка»? Впрочем, это можно выяснить потом, время терпит.

Когда подъезжали к памятнику, Грейс спросила:

— Кто это?

Все промолчали. Джаган волновался — они приближались к дому. Но вот Гафур остановился, Джаган выскочил из машины и, задыхаясь, взбежал по ступенькам, чтобы открыть парадный вход. Последние две недели он провел в подготовке к приезду сына. Под руководством жены врача, которого знал братец, он истратил целое состояние на постройку современного туалета и ванной рядом с комнатой Мали, вымыл стены и заново побелил их, купил новые столы и стулья. Мали прошел прямо к себе, чтобы умыться после дороги и переодеться. Гафур и братец уехали, предварительно затащив чемоданы в коридор. Грейс осталась одна, она растерянно стояла в холле.

— Садись в это кресло, — предложил Джаган, не зная, что сказать.

И прибавил:

— Скажи мне, чего тебе хочется. Я принесу. Я не знаю, чего бы ты хотела.