Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие» - [101]

— Постой, постой! Я больше ничего не скажу — слово даю! Вернись, ты же промокнешь до костей!

Но она не оборачивалась, и вот уже завеса летящих к земле дождевых струй совсем скрыла ее от глаз.

От дурного глаза >(перевод М. Ковалевой)

Все уже было подготовлено к съемке в павильоне: служебный кабинет, посередине — огромный письменный стол, рядом — вращающееся кресло. Гопал, уже одетый, согласно роли, в мохнатую куртку и вельветовые брюки, с наложенным на лицо гримом подошел к режиссеру и поклонился. Режиссер сказал:

— Подите встаньте в четырех шагах от кресла — нужно разок-другой прорепетировать, пока ставят свет.

— Да, сэр, — ответил Гопал, отходя на указанное место.

Он не имел ни малейшего представления о том, кого ему придется изображать и для чего. Этот режиссер никогда никого не знакомил со сценарием. Он снимал сцену за сценой, давая указания актерам прямо на съемочной площадке. Если его о чем-нибудь спрашивали, он просто-напросто пропускал вопрос мимо ушей.

— Делайте так, как вам сказано, и не задавайте лишних вопросов.

Действительно, марионетке вовсе не обязательно думать самой. И вот теперь этот сверхчеловек легонько подтолкнул Гопала к креслу:

— Садитесь… так… Обопритесь правым локтем о стол… хорошо. У вас довольный вид — только что заключили удачную сделку.

Он придирчиво посмотрел, правильно ли сидит Гопал, и сказал:

— Когда зазвонит телефон, поднимите трубку левой рукой и скажите… Помните — не надо хвататься за телефон, как утопающий за соломинку, возьмите трубку небрежно, но, пока не услышите три звонка, не обращайте на телефон никакого внимания. Когда человек привык к телефону, он не торопится брать трубку.

— Да, сэр, понимаю, — сказал Гопал.

— Вы скажете в трубку: «Рамнарайан у телефона. А-а! Здравствуйте… Неужели?» — Тут ваш голос должен зазвучать очень растерянно — вы потрясены.

— И после этого я должен положить трубку? — спросил Гопал.

— Это я вам скажу после. В данном эпизоде пока все. И не выпаливайте слова — говорите как можно естественнее.

Прозвучало три телефонных звонка. Гопал сыграл свой кусок роли. Сцену раз десять прорепетировали перед микрофоном, который болтался на кронштейне, будто пресловутая морковка перед носом у осла. Гопал произносил слова размеренно и старательно, но все как-то не получалось. Ассистент звукооператора то и дело совал голову в дверь и настойчиво требовал:

— Не глотайте окончания слов! Еще дублик, если не возражаете.

Видно, у них не принято записывать голос, пока он еще звучит ясно и свежо. Пусть сначала охрипнет от бесконечных репетиций, так что ничего не разберешь, — вот это им подходит.

Гопал без конца повторял одно и то же, пока вовсе не перестал соображать, что именно он говорит и делает. Но под аккомпанемент криков: «Приготовились!» «Съемка»! «Стоп!» и «Еще дубль, пожалуйста!» — звучавших в самых разнообразных регистрах, отсняли наконец последний дубль. Режиссер был доволен. Он проворчал:

— Я думаю, лучшего от вас все равно не добьешься. — Потом добавил: — Не шевелитесь. Продолжаем ту же сцену.

Он велел дать другое освещение. Потом посмотрел на актера в глазок кинокамеры и сказал:

— Не кладите трубку, но чуть-чуть расслабьте правую руку. Она у вас как деревянная. Сидите естественно.

Он отошел от камеры, остановился у стола, критически осмотрел Гопала и сказал:

— Ага, вот теперь у вас получилось. В этой сцене текста нет, только действие.

Микрофон на кронштейне отъехал в сторону. Гопал почувствовал облегчение. «Слава богу, никаких слов. Может, домой отпустят пораньше». Режиссер сказал:

— Слушайте меня внимательно. Как вы помните, последние ваши слова были: «Здравствуйте… Неужели?» Теперь вы продолжаете действие. Делаете паузу — десятую долю секунды, — роняете трубку, падаете назад, на спинку кресла, и голова у вас откидывается в сторону — совсем немного.

— А почему? Почему, сэр? — взволнованно спросил Гопал. Впервые за все время он осмелился задать вопрос режиссеру.

— Потому, что вы услышали по телефону ужасное известие.

— А что, сэр? — спросил Гопал.

— Пусть это вас не волнует. Не тратьте сил на лишние вопросы.

— И от этого ужасного известия я падаю в обморок? — спросил Гопал. Слабая надежда еще трепетала в его сердце.

— Нет, — отрезал режиссер. — Вы падаете замертво.

Он продолжал давать мелкие указания — как должна выскользнуть из руки телефонная трубка, куда должна упасть голова Гопала, как именно дернется его рука и так далее. Он подошел к Гопалу и тихонько постучал его по лбу. Он обращался с телом Гопала, как с манекеном, толкал его голову назад, вертел в разные стороны.

— Послушайте! С чего это у вас такой несчастный вид? — спросил вдруг режиссер. Но Гопал не решался ответить.

Режиссер на минуту задумался. Гопал стал надеяться, что тот прочтет его мысли. Режиссер заговорил:

— А может, было бы лучше…

Гопал с надеждой ловил его слова. Наконец-то этот человек сжалился над ним. Режиссер продолжал:

— …упасть лицом вниз и раскинуть руки?

— В обмороке? — еще раз спросил Гопал.

— Да нет же, вы умираете. Сердце не выдержало потрясения, — сказал режиссер.

Рука Гопала невольно прижалась к сердцу. Нет, пока еще бьется. Он поднял глаза на режиссера. Тот стоял над ним, не зная снисхождения, и ждал ответа. «Этот человек — вылитый Яма, бог смерти, — подумал Гопал. — Да он меня придушит, если я не умру по его приказу! Вот влип!» Он жалобно спросил: