Продавцы лета - [27]

Если бы Малк смог остаться самим собой, то он бы прекрасно понимал, каким образом чужие имбрам организмы способны получить доступ к Аальдо. Это оказалось вполне реальным фактом. Но цена...

Его мозг каждую секунду пропускал через себя терабайты информации, ретранслируя поток данных в радиусе многих миллиардов километров. Он мог бы почерпнуть из сети самые сокровенные тайны разумных существ галактики, собранные на протяжении миллионов лет. Прикоснуться к могуществу древних, и стать непобедимым. Но его ничего уже не интересовало, поскольку часть общего механизма не вправе иметь собственное индивидуальное Я, а только бессмертное неразрушимое тело.

Продавцы лета

Выйдя на обледеневшее за ночь крыльцо, Стэки сразу же увидел припаркованный на противоположной стороне улицы ярко-синий фургон с большой белой орхидеей, изображенной на кузове рядом с надписью «Summer». Сердце мальчика на миг замерло в груди, остановленное порывом нахлынувшей вдруг радости. Неужели в этот раз «продавец лета» наконец-то придет к нему? Не к Хеннингтонам, живущим по соседству, а именно к нему, и подарит несколько часов долгожданного солнечного тепла?

От нетерпения Стэки кинулся к перекошенной калитке, удерживаемой в закрытом положении за счет куска алюминиевой проволоки, распахнул ее настежь и выбежал на занесенный снегом бульвар. Он только успел заметить, как мелькнул за огромным сугробом желтый чемоданчик, который держал в руке высокий мужчина в длинном черном пальто и широкополой фетровой шляпе. И улица вновь стала пустынна. Только холодный ветер гудел в проводах, будто насмехаясь над мальчиком, в очередной раз лишившимся надежды на праздник.

«Продавец лета» неизменно каждый месяц приезжал к соседям, семье Хеннингтонов, проживающих в шикарном двухэтажном доме, отделанном современными энергосберегающими щитками. Тобб и Мирель были еще достаточно молодыми, и занимали неплохие должности в администрации городка. Поэтому могли себе позволить побаловать своего сына, толстого задиру Джима, столь дорогим развлечением. Джим частенько дразнил Стэки, называя неудачником и голодранцем. Но виноват ли был мальчик, если его родителей еще год назад лишили соцпакета? Их семью признали неперспективной, ограничив в правах. В сложившемся положении найти нормальную работу было практически невозможно, и чтобы хоть как-то сводить концы с концами, отец занимался чисткой снега. Тяжелый труд приносил такие крохи, что едва хватало на еду. Не говоря уже о покупке теплой одежды.

Шмыгнув носом, Стэки еще некоторое время постоял, наблюдая, как над высоким забором Хеннингтонов разворачивается темная полусфера изолирующего поля, накрывая собой весь их земельный участок вместе с домом. Это хорошо, что поле непрозрачное, и посторонние люди не могут видеть довольных улыбок нежащихся в теплых солнечных лучах счастливчиков, купивших себе такую дорогую частичку «лета».

Вернувшись к себе в дом, Стэки скинул в прихожей изрядно поношенные сапоги, стянул с головы шапку, которую связала ему мама на день рождения из распущенного папиного свитера, и прошел на кухню. Пахло подгоревшими блинами и еще чем-то кислым. Мальчик забрался с ногами на стул, принявшись наблюдать, как мама возится возле плиты.

—  Мам, а когда мы сможем купить «лето»? —  спросил он.

Молодая женщина с шикарными светлыми волосами, заплетенными в толстую длинную косу, не оборачиваясь, ответила:

—  Мы уже обсуждали этот вопрос, Стэки. И неоднократно. Как только появится возможность, так сразу и купим.

Мальчик тяжело вздохнул.

—  А когда она появится?

—  Не знаю, сына. Папа и так работает в две смены. Вот если я найду работу, тогда...

—  А на мой день рождения?

Мать повернулась к Стэки. Подошла, села рядом на стул, положив на колени серое кухонное полотенце.

—  Мы с папой очень тебя любим, и больше всего на свете хотим, чтобы ты был счастлив. Для нас это самое главное. Мы постараемся что-нибудь придумать к этому дню. Ладно? Обещаю.

—  Я тоже вас очень люблю, мам, —  ответил мальчик. Соскочив с места, обнял маму. Поцеловал в щеку.

—  А сейчас давай завтракать, —  женщина в ответ чмокнула сына в макушку и вновь встала к плите. —  Я тут муку в шкафу нашла. Решила блинов напечь. Так что мой руки и за стол.

Обнаружив стоящую рядом с плитой тарелку, на которой лежала стопка румяных блинов, Стэки осторожно, на цыпочках к ней подкрался и, схватив верхний блин, выбежал из кухни. Хорошо, что мама не успела хлестнуть его по пятой точке полотенцем, а только возмущенно, с фальшивой строгостью воскликнула:

—  Куда грязными руками?!

Но Стэки к этому времени был уже в коридоре. И тут он вдруг осознал, что блин-то, оказывается, вовсе не холодный. Пальцы мальчика сами собой разжались, выпуская горяченное 'лакомство' в свободный полет.

Подобрав блин с пола, Стэки принялся растирать ногой жирный след на кафеле, при этом опасливо косясь в сторону открытой на кухню двери. Если мама увидит, что он так небрежно относится к еде, хорошего подарка можно не ждать.

Украдкой спрятав блин в карман куртки, чтобы потом скормить его Ойлли, вислоухой старой дворняге, что жила у Данта, мальчик направился к себе в комнату. Вспомнив про Данта, он хитро улыбнулся. Старик обещал сегодня взять его с собой в ущелье Зари. Тайком от родителей, иначе о поездке не могло быть и речи. Дант каждый вечер вывозил на грузовике из города снег, сваливая его с обрыва прямо в замерзшее русло реки, и Стэки уже давно стремился посмотреть на гигантские снежные горы, которые образовались благодаря стараниям старика. А еще там есть огромные ледяные сосульки, свисающие на многие метры вниз. Говорят, когда дует сильный ветер, они начинают издавать чарующие слух таинственные звуки.