Продам свой череп - [18]

После этого чехословаки окончательно разозлились, две их дивизии, растянутые поездами от Пензы до Владивостока, взбунтовались. Они свергли власть большевиков в тех городах, где стояли или были поблизости их эшелоны - в Челябинске, Новониколаевске, Нижнеудинске, Пензе, Сызрани, Томске и других. Но вообще-то воевать с красными они не хотели: их цель оставалась прежней - возвращение в Европу, домой. Для этого им нужно было пробиться во Владивосток, собрать воедино разбросанные по Сибири группы своих войск, чтобы оттуда уйти морем.

Летом 1918 года восточная группа чехословаков в 14000 человек под начальством генерала Дитерихса захватила Владивосток - последний русский город на Транссибирской магистрали и стала поджидать остальные свои части. Чехи в ожидании отправки домой обчистили все магазины и вещевые склады города и теперь щеголяли на улицах в русском обмундировании - гимнастёрках штиглицевского10 сукна и отличных сапогах, сработанных вятскими кустарями.

Чехословацкие солдаты стремились на родину, петроградские дети, разлученные с родителями, мечтали о том же. Но беда в том, что первые, сами того не желая, помешали вторым...

Аякс с друзьями из своей малышовой группы однажды пришёл на вокзал, просто позекать, что там и как. Увидел состав на запасных путях. Паровоз время от времени с шумом выдыхал пар, обрастая при этом белоснежными бакенбардами. Сын машиниста объяснил друзьям:

- Это паровоз серии С (потому что построен в Сормово), по прозвищу «Русская Прери», самый лучший наш пассажирский локомотив. Скорость до ста километров в час! Это вам не кот начихал!

Аякс прошёл в конец состава и, упершись руками в буфера последнего вагона, в шутку стал толкать поезд на выезд из города: «Чего стоишь тут, бездельничаешь? А ну вези нас домой!» Ребята и пассажиры, фланировавшие по перрону, хохотали.

Но вскоре смех смолк: на станции появились военные. Послышались возгласы: «Айда! Айда!» - вроде кто-то кого-то куда-то звал. Однако это был не зов, а фамилия, неправильно услышанная. Впереди группы военных размашисто шагал в накинутой на плечи светло-серой шинели с алой подкладкой генерал Гайда. У него было длинное лицо с тяжёлым подбородком и крупным носом, нагловатые голубые глаза навыкате, небольшие рыжие усики.

Если одним словом обозначить место этого человека под солнцем и в истории, то этим словом будет - авантюрист. Чех Радола Гайда получил весьма скромное медицинское образование и стал фельдшером. Был очень честолюбив, а давно замечено, что амбиции честолюбцев чаще всего реализуются во время революций, войн и других социальных потрясений; в народе это называется просто: умение ловить рыбку в мутной воде

В начале первой мировой войны Гайда, как и тысячи его соотечественников-чехословаков, был призван в австровенгерскую армию, которая в союзе с Германией выступила против России. Сначала он был простым санитаром, унтер-офицером, затем каким-то таинственным образом получил чин прапорщика (по некоторым данным, сам себе его присвоил) и в этом качестве опять же, как и многие его соотечественники, попал в плен, а затем в чехословацкий корпус, или, как его ещё назвали, Легион.

Вот в это самое время и начала расти как на дрожжах карьера самозваного прапорщика Гайды; чуть ли не каждый месяц у него появлялись новые чины, должности и награды. Он командует ротой своих соотечественников, потом батальоном, полком. В сентябре того же восемнадцатого года у него в подчинении уже целая дивизия. Получил чин полковника, затем генерала и стал командующим Екатеринбургским участком фронта. Гайда активно способствовал установлению диктатуры Колчака. Перейдя на русскую службу, он получил от адмирала одну из его Сибирских армий и чин генерал-лейтенанта. Впрочем, роман генерала с адмиралом был недолог, и летом 1919-го после конфликта с Колчаком Гайда был разжалован и сменён Дитерихсом.

Радола обиделся и стал готовить восстание против своего недавнего начальника. «Генерал-прапорщик» в то время уже обосновался во Владивостоке, жил в личном поезде, стоявшем в тупике за железнодорожным вокзалом. Он сговорился с эсерами и большевиками (и те, и другие преследовали свои собственные цели), и 17 ноября, как раз в день посещения Аякса с друзьями вокзала, начал мятеж.

Когда разразилась стрельба - непонятно, кого в кого: все в одинаковой форме, - Аякс закричал: «Огольцы! Хряем отсель, здесь какая-то войнушка!» Ребятам с трудом удалось подняться на виадук и через привокзальную площадь удрать на Алеутскую.

В восстании, кроме чехов, приняли участие сбитые с толку владивостокцы - моряки, рабочие порта и железнодорожники - всего около полутора тысяч человек. Поначалу удача сопутствовала мятежникам, они захватили штаб крепости, вокзал, причалы и несколько судов. Однако отряды восставших действовали изолированно друг от друга: бездарный Гайда и здесь оказался не на высоте, не сумел как следует организовать общее руководство мятежом.

К тому же иностранные интервенты во избежание прорыва восставших из порта в город спешно оцепили район боя плотным кольцом: японцы перекрыли выход на Набережную и Светланскую, а американцы - выход на Нижнепортовую и далее, отсекая весь Эгершельд. Повстанцы, оказавшиеся в порту, как в ловушке, предприняли отчаянную попытку прорваться в город, но были встречены огнем. С бухты Золотой Рог по мятежникам били орудия иностранных крейсеров и российских кораблей, оставшихся верными Колчаку. Стреляла и батарея, расположенная на Тигровой сопке. Был задействован и бронепоезд. Восстание было жестоко подавлено. Всех захваченных в порту с оружием в руках расстреливали на месте. Жертвами стали многие сотни людей.