Процент человечности - [3]

— Как вы относитесь к статье в «Kitty Girl», о том, что вы модификат после пластической операции? — крикнул мужчина в серой куртке.

— Я и мой продюсер уже подали в суд на это издание, — красавица продолжала улыбаться.

— И много вы надеетесь отсудить? Вы снова потратите деньги на благотворительность?

— Я хочу построить реабилитационный центр для женщин.

— Как вы относитесь к тому, что певица Кэтри Форс и актер Джереми Сью Дель, которые недавно поженились, собираются усыновить модификата?

— Это запрещено государством. Я его полностью поддерживаю!

— Еще один вопрос для «Daily Facts». За кого вы проголосуете?

— На сегодня интервью окончено, — к красавице подскочил толстый мужчина в очках и, заслонив собой, помог встать. Они вместе вышли в сопровождении высоких и молчаливых людей в темной, одинаковой одежде. Они ни к кому не приставали со странными вопросами, а просто стояли и смотрели.

Тем временем журналисты набросились на воспитателей.

— Трудно ли вам работать с модификатами?

Толстуха раскраснелась и фальшивым голосом ответила:

— По- всякому бывает… Пройдемте туда. У нас там спаленки.

— А можно дать им конфеты? — неуверенно спросила одна из женщин, шурша в большой сумке.

Конфеты… Конфеты — это здорово! А еще фантики! Ими можно играть, когда Толстуха опять соберет и закроет игрушки в шкафу. До следующей «проверки».

— У многих из них нарушен обмен веществ, поэтому не стоит. Передайте лучше нам. Мы потом им отдадим. За обедом, — нежным голосом пропела Толстуха, принимая цветной пакетик. Мася повела носом. Конфеты она любила больше всего на свете, но пакет просто впечатлил ее. Такой красивый, такой яркий. Все помнят, как у Маси пытались отобрать старый фантик, что она хранила под ковром, в «тайном» месте. Она так рычала, что даже у самых бойких и глупых не было желания с ней связываться. Элив прекрасно помнит, как ночью его утащила Цаца и как потом нюхала и лизала, забившись под кровать.

Почему-то все вели себя по-разному. Фанни и Кэлл никогда бы не утащили что-то у Элив. Они не такие! Несмотря на то, что учат всех, Элив заметила, что разговаривают только некоторые. Цаца знает всего несколько слов. Мася все понимает, но почти не умеет разговаривать. Она умеет повторять некоторые слова и все. А Рисс умеет говорить, но не хочет. Он никогда не говорит перед воспитателями. А еще он какой-то странный. Его очень трудно растормошить. Ему нравится спать весь день. Иногда, когда его достанут, он играет с другими, как сегодня. Сначала бегает и прыгает, а потом тихо засыпает на ковре. Все к этому привыкли. Ханя говорит, что это такая болезнь. Рисс вообще не любит разговаривать. А с Фанни и Кэллом всегда можно поболтать. Они, так же как и Элив, пополняли свой словарный запас посредством телевизора. Телевизор — это тебе не мячик катать. Телевизор — это тебе не в «поскакайку-покусайку» играть. Элив когда-то играла в эти глупые игры. Мячик она катала, когда была совсем маленькой. А потом стало скучно, поэтому она стала смотреть телевизор с Кэллом и Фанни. Каждый вечер. И это было здорово!

— Мася! — прошипела Фанни. — Не ходи туда!

Маленькая черненькая Мася, одетая в голубенькое платьице, в больших белых мягких трусах, которые топорщились из-под юбки, шлепала в сторону спаленок. Эту штуку, которую Ханя называла «подгузник», одевали только тем, кто оставляет лужи на ковре. Ханя любила менять подгузники, купать малышей и мазать им всякие болячки. Стоит лишь подойти к ней, дернуть за юбку, и она наклоняется к тебе и проверяет, все ли в порядке. Толстуха не любила менять подгузники и старалась делать это как можно реже. Она противно морщилась при виде очередной расчесанной болячки и могла ударить за мокрое пятно на полу или одежде.

Мася тем временем уверенно топала туда, где рядом со спальней была комната дежурных воспитателей. Масин хвостик вилял, а ушки забавно торчали.

— Фета… Фе-е-ета, — нудила Мася, толкая дверь.

— Мася! — Элив бросилась к ней, — Мася! Тебя накажут. Будет «бо!». Не ходи туда!

Фанни с силой захлопнула дверь.

— Фета… — удивленно повторила Мася, тыкая мохнатой лапкой в сторону комнаты дежурных.

— Вон! Смотри, какие картинки, — пропела Элив, отводя Масю на место. Мася, которая боялась телевизора села рядом с Цацей, и стала теребить хвост, причитая: «Фета… фета…»

Тем временем по телевизору показывали толстого дядьку, с лысиной и большим носом, который рассказывал что-то скучное. Динка и Рисс убежали в комнату играть. У телевизора остались Фанни, Кэлл, Элив, Мася и Цаца. Кэлл уснул прямо на полу. Он часто засыпал под телевизор. А ночью уснуть никак не мог, за что его часто наказывала Толстуха.

Телевизор монотонно гудел:

— Как известно, в конце двадцатого века появилось движение «Фурри». «Фурри» предусматривало полное перевоплощение человека в животное. Люди покупали себе специальные костюмы, как в театре, перенимали повадки и полностью отождествляли себя с выбранным зверем. Так же серьезное влияние оказала культура японского аниме, где были крайне популярны ушки и хвостики. Это считалось «кавай», что в переводе означает «мило». С развитием генной инженерии, каждый желающий мог себе позволить вмешательство генетическую карту организма, вызвав определенные мутации. Этим воспользовались тысячи людей, работающих в специфических условиях, модифицировав свое органы чувств. Изменения «для красоты» в свой организм внесли миллионы по всему миру. Эти эстетические операции были очень популярны и доступны. Ученые уверяли, что это безопасно, что ген не передается по наследству и запрограммирован на самоуничтожение в первом же поколении, — говорил лысый толстый дядька в синем свитере.