Пробуждённая луной - [30]

– Быть человеком. Что значит быть человеком? – кричу я ему вслед.

– Как ты собираешься это понять? – слышу я его ответ. – Тебе ведома лишь ненависть к собственным сестрам и желание отомстить.

– Люди тоже ненавидят, – возражаю я.

– Естественно. Но еще они боятся. Ты когда-нибудь испытывала страх? – Он останавливается и смотрит на меня. – Когда мы добрались до туннеля Пожирательницы детей – ты испугалась?

Я крепче прижимаю девочку к себе.

– Да.

– Зачем ты взяла девочку с собой? – спрашивает он не враждебно, а скорее, с любопытством.

Потому что я бы не вынесла, если бы она испытала то же, что и я. Если бы она стала такой же, как я. Но я не могу этого сказать. И ничего не говорю.

– Ради себя или ради нее? – Он продолжает свой путь. Я растерянно смотрю ему вслед.

Любить и быть любимой… И постепенно я осознаю разницу.

– Нет, – кричу я. – Не ради себя. Я ничего не выигрываю. Только она, она теряет все.

– Испытываешь жалость, ведьма? – вопросительно оглядывается он через плечо. – Ты действительно… странная.

– Нет, я человечна, человечна, – шепчу я.

Он смеется, но смех его звучит безрадостно и жестоко.

Любить и быть любимой – вот чему я хотела научиться.

Но я узнаю больше, намного больше, чем могла предположить. Страх и бессилие, ненависть и слепой гнев: чувства, которые мне знакомы, но которые люди не могут контролировать, потому что они слишком сильны.

Но в моем сердце прорастает нечто большее. Что-то мне неведомое, то, чего я не знаю, помимо любви, что-то совершенно новое для меня: сострадание и милосердие, способность щадить, способность прощать.

И я понимаю, что одно не может существовать без другого. Две стороны медали. Ненависть и любовь. Месть и милосердие. Любить и быть любимой.

Я нежно поглаживаю маленькую кудрявую головку, которая плотно прижимается к моему плечу. Мое сердце говорит, что я должна защитить девочку. Разум советует не привязываться к ней – но я уже это сделала.

Я не контролирую свои чувства. Так же, как и люди. Они – марионетки своего страха.

– Подожди! – кричу я охотнику на ведьм и спешу за ним. Задыхаясь, догоняю его. – Есть разница. Одна. Моя месть поражает того, кого надо. Но люди действуют безумно. Виновный, невиновный – они не могут себя контролировать. Ни в ненависти, ни в любви.

Он странно смотрит на меня.

– Вот что такое – быть человеком, да? – продолжаю я, не дожидаясь ответа. – Вот что происходит с людьми. Они знают, что их действия ошибочны, но не могут контролировать их. Это вечная борьба. Это отличает вас, людей, от нас, фей. Мы мало что чувствуем, но всегда контролируем свои чувства, в любой момент, в любое время. Вы не можете этого делать.

Он будто бы кивает, но только почти.

– Не совсем.

– Нет? – удивленно спрашиваю я. – Что я упустила из виду?

– Ответственность.

– Ответственность? – снова удивляюсь я.

Охотник на ведьм устремляет взгляд вперед. Он будто говорит не со мной, а с самим собой.

– Люди совершают ошибки. Да, они, бывает, увлекаются эмоциями, и иногда случаются неприятности. Но нас определяет не это, а покаяние. Осознание собственных поступков и собственной вины. Мы берем на себя ответственность за то, что делаем. Мы учимся на своих ошибках и на ошибках других. Мы стремимся совершенствоваться, не повторять ошибок и исправлять неверные решения. Это не всегда удается, но пока человек верит в себя, у него есть цель и надежда, он – на правильном пути.

– На правильном пути?

– Ты ведьма. Еще ни одна ведьма не заботилась ни о ком и ни о чем, кроме себя. Вы не несете ответственности ни за кого, кроме себя. Вы не чувствуете ни угрызений совести, ни вины. Это то, что отличает вас от нас. Вот почему я преследую вас, – говорит он и наконец наконец-то смотрит на меня, и его взгляд тверд, как сталь.

Я была королевой. Я заботилась о благе всех народов, разве нет? Я была королевой людей, фей и эльфов. Царицей всех существ под небом и в глубинах гор и океанов.

– Я беру на себя ответственность за Элль, – шепчу я.

Охотник на ведьм фыркает.

– И ты думаешь, что защита ребенка компенсирует все жестокости прошлого?

Жестокость. Слово застревает у меня в горле, горькое на вкус. И я постигаю страшную истину: даже в мое время горели костры, гибли люди. В моем мире все были заменяемы. Те, кто не работал, были заменены. Те, кто мне не подходил, исчезали с поверхности земли. Жестокость. Я была жестока.

– Я уже не знаю, что правильно, а что нет, – слабым голосом говорю я. – Я больше не знаю, кто я.

– Зато знаешь, кем была, – спокойно говорит охотник на ведьм.

– Да, – тихо отвечаю я, прижимаясь лицом к маленькой кудрявой головке. Я была такой же, как она: ребенком, полным мечтаний. Но у меня отняли их ледяным зимним утром, и не осталось ничего, кроме желания отомстить.

– Я помогу тебе продолжить мечтать! – шепчу я маленькой девочке. – Ты не должна прекращать мечтать! Защищай свои мечты, и тогда ты защитишь свое сердце!

– Мама, – бормочет она во сне, и я осторожно покачиваю ее на руках.

– Спи, моя малышка. Сладких снов.

Русалки

Я укладываю спящую девочку, закутанную в красный плащ, под гнущимся от ветра кустом орешника с раскрашенной осенними красками листвой. Ее щечки блестят, закрытые глаза обрамлены темными ресницами. Я глажу ее спутанные локоны и до сих пор не понимаю, что делаю.