Пробуждение Тьмы - [6]

проблем. Я не возвращаюсь поздно ночью с дискотек. Я вообще не хожу на них. Я не гуляю с

парнями, хорошо учусь в школе. У меня идеальная, незапятнанная репутация, и иногда я сама

поражаюсь, как могу сохранять такое положение вещей, когда моя жизнь, на самом деле, далеко не

нормальна. Но я справляюсь. Я пытаюсь справиться.

А Аня… она слаба духом. Сестра сломалась окончательно, когда не стало папы. Семь месяцев назад

мама решила, что навсегда потеряла и ее. И себя. Поэтому она опустила руки. Она перестала

сражаться за нашу семью.

Они слабые.

Папа был сильным, и я думаю, что эта внутренняя сила досталась мне от него. Папа бы не потерпел

нынешнее поведение мамы и Ани. Для него то, что все пошло под откос, не причина сдаваться. Он

не признавал этого слова.

Но он не виноват в том, что умер. Он не виноват, что является причиной нашего краха.

Никто не виноват.

Это просто случилось.

Врачи сказали, что смерть была мгновенной. Папа не мучился. Он даже не успел осознать, что

произошло. Внезапная остановка сердца. Он просто упал. Это произошло в разгар рабочего дня, в

пятнадцать минут четырнадцатого. Мы с Аней были в школе. Мама позвонила мне, она громко

рыдала в телефон и шептала имя папы. Снова и снова, будто в бреду. Я поняла, что мы потеряли его, хотя мама больше ничего не сказала. Она просто не была в состоянии говорить.

Я знаю, как пахнет смерть.

В тот день я всюду чувствовала этот запах.

Я видела, как сломалась Аня. Я видела, как сломалась мама. Я думала, что этого не произойдет со

мной, ведь я уверена, что сильная, даже несмотря на то, что умер один из самых близких мне людей.

Но после похорон папы я случайно поймала свое отражение в зеркале и поняла, что тоже сломлена.

Единственная разница между мной и мамы с Аней в том, что я держу свою боль под строгим

контролем. Я не позволяю ей быть видимой для других.

Я стараюсь быть сильной не только ради разваливающейся семьи, но и для отца. Я должна быть

такой же, как он. А он мог все. Пусть и не физически. Я не знала никого, у кого была столь же

сильная душа.

После его кончины Аня стала совершенно неуправляемой. Мама до сих пор закрывает на это глаза, она ослеплена болью утраты. Нет. Она не замкнулась в себе, не стала затворницей, она даже может

улыбнуться, но я знаю, что это будет не искренне. Мама пытается делать вид, что у нас все, как

прежде, только вот ее притворство неубедительно.

Если бы я только могла сделать что-нибудь. Если бы я только могла вернуть отца…

Но мертвые — это мертвые. Они ушли и больше не вернутся. Нужно учиться жить с этим.

***

Я удивилась, когда, зайдя на кухню, чтобы сделать себе какао, увидела маму. Почему она вернулась

на целый час раньше? Обычно она как раз таки задерживается. У нее что-то случилось? И вообще, как давно она здесь?

Она сидела за кухонной стойкой, спрятав лицо в ладонях. На ней был серый пиджак и юбка в тон.

Мама ненавидела свою работу главного секретаря в юридической фирме, но это приносило хорошие

деньги, которые сейчас нам просто необходимы, ведь папы больше нет. У него была стабильная

должность заведующим рекламным отделом в страховой компании, и он много зарабатывал. Мы ни

в чем не нуждались. Но у меня не было привычки клянчить у родителей деньги, папа всегда учил нас

с Аней самостоятельности. Поэтому я устроилась на подработку в библиотеку, даже не подозревая, во что ввяжусь.

— Привет, — сказала я, и мама вздрогнула.

Она убрала руки от лица и устремила на меня уставшие, светло-карие глаза.

— А-а-а, привет, Жень, — хрипло отозвалась она и выпрямила спину. — Извини, я задумалась и не

услышала, как ты пришла, — мама протерла глаза.

Я еще минуту топталась на месте, а затем нерешительно прошла вперед. Обошла маму, которая

следила за моими действиями, и остановилась у раковины. Гора немытой посуды. Я издала громкий

вздох и включила воду.

Посуду должна была помыть Аня. И это единственное, что от нее требовалось за целый день. Но она, конечно же, снова пропустила мою просьбу мимо ушей и просидела за ноутбуком в своей комнате.

«Быть терпеливой» сказала себе.

Я капнула моющее средство на губку и принялась натирать тарелки.

— Женя? — я услышала, как мама произнесла мое имя, и обернулась.

— Да?

Она что-то сказала, но ее слова утонули в неожиданно прогремевших аккордах рок-композиции, исходившей из владений сестры, и намыленная тарелка выскользнула из моих рук, упав на вершину

горы грязной посуды.

Мама закрыла глаза и слабо покачала головой.

Раньше бы она зашла к Ане и командирским голосом заставила бы ее выключить, наконец, музыку.

Но сейчас… сейчас тяжелый вздох — это все, на что она способна в этой ситуации.

— Что ты говорила? — громко спросила я, перекрикивая солиста, издающего какие-то

сумасшедшие, дикие крики. И это еще называется искусством…

Мама вернула ко мне внимание и взгляд.

— Я сказала, что ты можешь сварить пельмени на ужин, — мама подошла ближе, чтобы я лучше

слышала ее. — Сегодня от меня нет никакой пользы на кухне. Ну, или ты сама что-нибудь

приготовь, — она вяло махнула рукой в сторону плиты. — А я пойду спать. Сегодня был завал на

работе.

Не дождавшись моего ответа, мама захватила папку с документами со стойки и направилась к