Пробуждение спящей красавицы. Психологическая инициация женщины в волшебных сказках - [77]

Но самое главное в инициатических сессиях — готовность самого терапевта быть проводником. В сказках эту функцию берет на себя Даритель (дает герою волшебный предмет, обеспечивающий безопасность, и проводит испытание героя). В психотерапевтическом процессе работает такое правило: клиент никогда не рискнет идти дальше, чем готов идти терапевт. Чем же терапевт отличается в данном контексте от клиента? Тем, что он знает, что после любого разрушения есть созидание, за смертью идет рождение, за падением взлет, за черной полосой белая, и так далее.

Проводя аналогию с современным состоянием дел, к сожалению, следует констатировать, что в обществе нет достаточного понимания процессов, происходящих с человеком во время подобных переходов. Так, Дж. Перри, описывая трансформацию человека, указывает на то, что в нашем обществе это явление ошибочно принимают за патологию. В то время как человеку нужен понимающий партнер, профессионалы от психиатрии стремятся подавить происходящий в нем процесс и заставить приспособиться к прежнему Я и к прежнему миру: «Страх и сопровождающая его ярость вызывают в мозге и остальном теле биохимический эффект, и врачи предпочитают только в нем видеть первопричину психологических нарушений. Это предубеждение и механистический диагноз все еще не отброшены как вредные, несмотря на то, что сейчас уже хорошо известно, если человек переживает такое потрясение, то ему необходимы любовь, понимание и поддержка, тогда духовный кризис скоро разрешится, и нет нужды подавлять его медикаментами. Самый „рваный и беспорядочный ход мыслей“ очень скоро может стать совершенно последовательным и упорядоченным, если рядом с индивидом находится человек, который сочувственно воспринимает происходящее в нем. Подобное отношение в большинстве случаев действует гораздо лучше, чем транквилизаторы. И еще лучше, если есть убежище, где индивид встретит внимание к своим внутренним переживаниям, где он может укрыться от забот повседневной жизни и исследовать свое существование. … Процесс обновления всегда нуждается в партнере»[135].

«Тошнота»

По аналогии я вспомнила еще об одной сессии, в которой мне как психотерапевту потребовалось определенное мужество. Она тоже начиналась с не самого благозвучного симптома — с тошноты. Сложность заключалась в том, что на группе присутствовали мама и старшая сестра клиентки, а она была в том возрасте, когда самое время инициироваться во взрослость. Если вспомнить обряды перехода, то первым условием является насильственное отделение повзрослевших детей от матери, изоляция, а только потом осуществляется обряд. В моем случае девятнадцатилетняя Мила пришла на тренинг не одна, а с мамой и сестрой, и так они сидели втроем обнявшись, не вступая в отношения с членами группы, а продолжая и во время занятия, и в перерывах общаться только друг с другом.

Еще одна сложность заключалась в том, что заявка исходила не от самой 19-летней девушки, а от ее мамы. Мама рассказала, что два года назад на ее девочку напал грабитель и отобрал сумку с дорогой «соткой» (сотовым телефоном). Мила, впрочем, не сразу отдала сумку, а сопротивлялась: телефон было жалко. Тогда грабитель ударил ее по голове и, воспользовавшись тем, что девушка потеряла равновесие, схватил сумку и скрылся. Маме хотелось, чтобы я помогла Миле избавиться от страха, потому что с тех пор она не выходит из дому одна, ее все время сопровождает от дверей квартиры и обратно либо старшая сестра, либо отец, либо ее друг, которого семья знает с детства.

Несмотря на то, что Мила высказала желание сделать сессию и подтвердила слова мамы о своем страхе передвигаться без сопровождающих, к концу первого дня она исчезла с занятий, не простившись, одна, хотя стемнело рано. На другой день она также внезапно уехала, по словам мамы, обидевшись, что я все не делаю ее сессию. И мама, и сестра всполошились, что девушка за рулем, расстроена и из-за этого может попасть в аварийную ситуацию. Потом она вернулась, и я, проговорив свои сомнения, решилась-таки предложить ей поисследовать в кругу ее «страх нападения». Она согласилась не раздумывая.

Я: Что сейчас чувствуешь?

Мила: Тошноту.

Я: Где она находится?

Мила (беря себя за горло ладонью): Здесь.

Я: Можешь выбрать кого-нибудь на роль тошноты?

Мила выбирает крупную, громкоголосую девушку.

Я: Теперь выбери свой дубль и покажи, как Тошнота держит тебя за горло.

Мила выбирает на свою роль одну из самых популярных девушек в группе, далеко не пугливую. Затем делает первую сцену, в которой Тошнота держит за горло Милу.

Я: Встань на место своего дубля и побудь собой. Как ты себя чувствуешь?

Мила: Хочу убрать ее руки!

Я: Убери.

Мила: Она не пускает. Что мне, драться с ней, что ли?

Я: Меня спрашиваешь? Это твоя сцена.

Мила: Да я, если захочу, то легко уберу ее руки! (Борется с Тошнотой, но та не пускает).

Я: Теперь посмотри на эту сцену со стороны. На что это похоже из твоей жизни? Кто держит тебя за горло и что это обозначает для тебя?

Мила: Это мама (с боязливой улыбкой оглядывается на маму, которая, обнявшись со старшей дочерью, напряженно наблюдает за сценой).