Пробуждение спящей красавицы. Психологическая инициация женщины в волшебных сказках - [26]

Этот процесс в целом представляет собою два этапа индивидуации, восхождения человека к собственной индивидуальности. Первый этап заключается в посвящении, или инициации, во внешний мир и завершается формированием персоны или структуры эго, то есть такого склада личности, который самим носителем и окружающими его людьми воспринимается за таковую, но, в сущности, таковой не являющейся. К. Юнг пишет: «Можно сказать, немного преувеличивая, что персона есть то, чего в действительности нет, но о чем она сама, как и другие, думает, что есть»[59].

Второй этап есть посвящение в мир внутренний, и он является процессом дифференциации и отчуждения психологии индивидуальной от коллективной, иначе это процесс «восамления».

Индивидуация и жизнь в режиме коллективных ценностей представляют дивергентные (расходящиеся) тенденции. По мнению К. Юнга, их связывает друг с другом вина. Тот, кто вступил на личностную тропу, до некоторой степени отстраняется от коллективных ценностей, но при этом не теряет тех аспектов психического, которые коллективны унаследованным образом. Чтобы «искупить» вину за свой «уход», индивид обязан произвести что-то ценное для пользы общества.

Говоря о втором этапе индивидуации, К. Юнг предостерегает, что этот путь подходит не для всех, подобная самореализация — удел немногих: «Он также не лишен опасности, и требуется строжайший контроль сотоварища или врача, а также собственного сознания, чтобы сохранить целостность эго от яростного вторжения содержания бессознательного… Попытка предпринять такое путешествие в одиночку… будет для западного человека опасна, если ее вообще удастся предпринять»[60].

Кризис и инициация: сходство и отличие

Итак, во второй главе мы рассмотрели явление инициации и обзор представлений об инициации в соответствующих науках, в третьей — познакомились с основными психологическими теориями нормативных кризисов развития. Теперь соотнесем понятие инициации и понятие нормативного возрастного кризиса: в чем их сходство и в чем отличие?

Сходство критических периодов по Л. С. Выготскому с явлением инициации

И то и другое — не что иное, как переход от одной структуры личности к другой с временной потерей ориентации индивидуума в социальном пространстве. Лишний раз об этом свидетельствует такое явление, сопровождающее кризис подросткового возраста, как амнезия: «Ни одна эпоха нашей жизни не забывается так, как годы полового созревания… Мы знаем, что память лежит в основе того, что психологи обычно называют единством и тождеством личности… Разрыв в памяти указывает обычно на переход из одного состояния в другое, от одной структуры личности к другой»[61].

Если же мы обратим внимание на структуру кризиса и инициации, то и здесь увидим сходство. «Критические возрасты имеют ясно выраженное трехчленное строение и складываются из трех связанных между собой литическими переходами фаз: предкритической, критической и посткритической»[62], — пишет Л. С. Выготский. При этом вторая фаза — кульминационная, в ней кризис достигает апогея, то есть трудновоспитуемость ребенка и разрушительный характер развития проявляются особенно ярко. Инициация также состоит из трех фаз, открытых А. ван Геннепом: из сегрегации, транзиции и инкорпорации[63]. Во второй фазе личность инициируемого трансформируется, то есть разрушаются неадаптивные механизмы и зарождаются новые. Мы видим, что в том и другом случае речь идет об одном и том же явлении — трансформации личности через определенные промежутки времени, именуемые Л. С. Выготским стабильными стадиями жизни.

Сходство понятия кризиса по Э. Эриксону и инициации

Теория кризисов Э. Эриксона не только подтверждает мое предположение, что за кризисом и инициацией стоит одно и то же явление, но и вносит дополнительные аргументы. Начать хотя бы с того факта, что при изучении кризисов развития исследователь обращается к информации о жизни не только своих цивилизованных соотечественников, но и племен индейцев, приводя в качестве иллюстрации к кризису идентичности инициатический обряд перехода во взрослость.

Хотя Э. Эриксон не исследует, как Л. С. Выготский, отличительных особенностей кризисных периодов, зато он рассматривает те драматические моменты периодов жизни взрослого человека, когда тот стоит перед выбором между двумя альтернативами: позитивной и негативной. Эта полярность характерна именно для моментов перехода: можно пройти кризис (и инициацию) и получить новый статус, а можно не пройти и остаться в прежнем. Э. Эриксон даже приводит пример не прошедших инициацию «старых» детей, что лишний раз подтверждает тождественность двух явлений.

И, наконец, если мы вслед за Э. Эриксоном рассмотрим периоды развития взрослого человека, то убедимся в том, что каждому возрастному нормативному кризису соответствует свой обряд инициации. То есть каждое «приращение» психологических новообразований сопровождается ломкой старых и трансформацией личности. Причем если инициация, соответствующая кризису переходного периода, обязательна для всех членов общества (в противном случае племя берет на себя непосильное бремя обслуживать выросших, но не ставших самостоятельными членов общества), то более поздние инициации — удел далеко не всех членов общества, а только наиболее продвинутых в развитии сознания. Среди стариков их остается еще меньше, и Э. Эриксон также отмечает тот факт, что не все старики проходят кризис позитивно: «Не каждый человек создает собственную мудрость. Для большинства суть ее составляет традиция».