Пробуждение - [20]

Анна замолчала. Воспоминание было не из приятных, и ей тяжело, видно, рассказывать. Сергей понимал ее состояние. В душе, как медведь в берлоге, тяжело ворочалась ревность. Люди-люди!.. Одну жизнь, данную Богом, не можем прожить по-человечески!.. Как не стыдно — воруем друг у друга деньги, хлеб, любовь!.. Своя утроба ближе, роднее чужой?! Уймитесь, пока не поздно! Ведь очень будет стыдно на том свете! Там не надо всего этого, там перед Богом нужна только чистая совесть.

— Однажды я убежала от него. Решила про себя, что никогда не прощу, — снова стала рассказывать Анна. Казалось, она не задумывается над тем, какую реакцию вызовет ее исповедь у Сергея. — Так послушай, чего он задумал. Выкрасил бинт красными чернилами, замотал им руку, пришел ко мне и говорит: «Вот, полюбуйся! Хотел тебя встретить с работы, а на меня напали хулиганы. Поранили». Тут он сморщился и чуть не заплакал. Поверила я ему, очень он разжалобил меня. До этого почти час на коленях стоял. Потом опять все потекло по старому руслу. И вот, Сережа, я навсегда ушла от него. Детей у нас нет, и я решила пожить пока в деревне. И ушла на этот раз навсегда.

Сергей молчал, собирая в кучу мысли, как собирает тучи гроза. Замолчала и Анна. Говорить было больше нечего, да и не хотелось. Она дотянулась до куста, сорвала веточку и стала нюхать листочки. У них уже не было того терпкого запаха, какой бывает весной.

Сергей все так же молчал. Он чувствовал, что Анна по-прежнему для него любимая и желанная, и ничего, что этот цветок сорван другими, он еще нежен и притягателен. Да и невозможно сделать того, что годами лежало на дне души, — взять враз сгрести и выбросить, как золу из печки. Будто пароход к пристани, его тянуло к ней.

— И ты ни разу не вспомнила меня? — спросил Сергей, хотя отлично знал ее ответ.

— Вспоминала, Сереженька! Очень-очень часто вспоминала. Я только потом поняла, что отказалась от чистого ручья и все эти годы пила из грязной реки. Если честно, то я и сейчас тебя сильно люблю.

— Анна, так в чем же дело! — вскрикнул Сергей и встал на колени, схватил ее за плечи, притянул к себе. — Давай вместе жить! Я тоже тебя люблю. Из-за этого даже не женился.

Анна легонько отстранилась, встала на ноги, потом поклонилась, взяла полотенце, встряхнула его и протянула Сергею.

— Нет, Сереженька! Нет… нет… нет!.. — Синие глаза расширились. В них блеснули слезы. — Не для этого я исповедовалась тебе. И замуж я за тебя не пойду.

— Почему? — закричал Сергей.

Жеребенок, пивший воду из реки, посмотрел на них и заржал.

— Мне надо пожить одной. Очиститься, одуматься, переварить пережитое. Прощай!

Анна притянула голову Сергея, поцеловала долгим поцелуем и ушла.

Сергей хлопнул о землю полотенцем и как был в одежде, так и бросился в реку. Утреннее солнце, купавшееся в воде, как зеркало, раскололось на куски.

В КОМАНДИРОВКЕ

Осенний дождь лил весь день. На улице быстро темнело. Василий, молодой человек в теплых ботинках на босу ногу, шел от реки в сторону поселка, старательно обходя лужи. Катер, подбросивший Василия, развернулся и ушел, и все, что связывало с остальным миром, уплыло вместе с катером.

В хорошую погоду сюда можно добраться еще самолетом, другой транспорт не ходит. Вокруг, на десятки километров, только болота да леса. То ли дождь повлиял на настроение, то ли незнакомая местность, но на душе было — хуже не придумаешь. Еще на катере Василий узнал, что в поселке нет ни гостиницы, ни дома приезжих. Куда идти ночевать? Настроение упало до нуля.

«Других журналистов редактор в города посылает, а меня в глушь, как обычно», — думал тоскливо Василий.

От клуба неслась музыка и слышны были слова песни: «А нам все равно…»

«Ты молодой, не женатый, — говорил, как всегда, шеф и ехидно улыбался, — и адаптацию в глухом месте пройдешь скорее».

На этот раз задание у Василия пустяковое — написать репортаж об уборке картофеля, на это не потребуется много времени. Все бы было хорошо, если бы не наступление ночи да не боязнь остаться одному на улице.

К счастью, у первого дома он увидел девочку лет десяти и, обрадованный, зашагал к ней. Девочка приметила незнакомого мужчину и остановилась, уставившись на него.

— Здравствуй, маленькая! — первым делом поздоровался Василий, подойдя к девочке. Та наклонила голову в знак приветствия, но по-прежнему молчала. — Будем знакомиться. Я дядя Вася!

— Я Таня! — наконец проговорила девочка и продолжала разглядывать незнакомца. «Чудной какой-то дядя Вася — круглый, смешной, со вздернутым носом».

— Скажи мне, милая, кто может переночевать пустить? А то знаешь, темноты боюсь. — Василий сделал вид, что очень боится, но у него вышло это так смешно, что девочка захохотала. — Так не знаешь, а? — продолжал пытать Василий.

— Не знаю, — ответила девочка честно.

— У меня, правда, была одна знакомая тетенька, — начал Василий с другого конца, — вдова, без мужа, одна жила. Не слышала про такую? Вот только забыл, где она живет?..

— Тетя Маруся? Муж ейный еще в тюрьме сидит, да? Вот только та или другая?

— Та, та!.. — обрадовался Василий и сунул девочке в руку конфету. «Я ведь ненадолго, а ему сидеть да сидеть», — подумал Василий.