Проблески золотого детства - [50]

Он сказал: «Я просто дал ему рупию и сказал передать послание. Он был так сбит с толку этой рупией, что даже не посмотрел на меня. Он был странником я никогда раньше его не видел».

Я ответил: «Я никогда не видел этого человека в городе; возможно, он просто проезжий. Но нет необходимости беспокоиться об этом. Почему ты позвал меня?»

Магга Баба сказал: «Я ухожу, и нет никого, с кем я мог бы попрощаться. Ты единственный». Он обнял меня, поцеловал мой лоб, попрощался и ушел, вот так.

Много раз в своей жизни Магга Баба исчезал — люди просто забирали его и приводили обратно поэтому когда он исчез, никто не беспокоился. Только через несколько месяцев люди действительно осознали, что он по-настоящему исчез, что он на протяжении многих месяцев не возвращался. Они начали искать там, где он обычно был, но никто ничего о нем не знал.

Той ночью, перед тем, как исчезнуть, он сказал мне: «Может быть, я не увижу, как ты распустишься и зацветешь, но мои благословения будут с тобой. Может быть, я не смогу вернуться. Я иду в Гималаи. Никому ничего не говори о моем местонахождении». Он был так счастлив, когда говорил мне это, так благословенен, что идет в Гималаи. Гималаи всегда были домом для тех, кто искал и находил.

Я не знал, куда он ушел, потому что Гималаи — это самая огромная горная цепь в мире, но однажды, путешествуя по Гималаям, я наткнулся на место, которое могло быть его могилой. Странно, но это было рядом с Моисеем и Иисусом. Эти двое тоже похоронены в глубине Гималаев. Я приехал туда, чтобы увидеть могилу Иисуса; это было случайностью, что я так же нашел Моисея и Маггу Бабу. Конечно, я был удивлен. Я никогда не мог вообразить, что у Магги Бабы есть что-то общее с Моисеем и Иисусом, но, видя его могилу, я сразу понял, почему его лицо было так прекрасно; почему он был больше похож на Моисея, чем на индуса. Возможно, он принадлежал потерянному племени. Моисей потерял племя по пути в Израиль. Оно обосновалось в Кашмире в Гималаях. И я это говорю авторитетно, что племя нашло более подлинный Израиль, чем сам Моисей. То, что Моисей нашел в Израиле - это всего лишь пустыня, совершенно бесполезная. То, что люди нашли в Кашмире, действительно было садом Божьим.

Моисей отправился туда в поисках утерянного народа. Иисус тоже отправился туда после своего так называемого распятия. Я называю его так называемым, потому что в самом деле оно не произошло, он остался жив. После шести часов, проведенных на кресте, Иисус не был мертв. Евреи распинали людей так жестоко, что человеку требовалось почти тридцать шесть часов, чтобы умереть.

Одним очень богатым учеником Иисуса было устроено так, что распятие должно было произойти в пятницу. Это было устроено… потому что в субботу евреи не работали; это их святой день. Иисус должен был быть снят с креста и временно помещен в пещеру, до прихода понедельника. Тем временем, он был украден из пещеры.

Это история, которую рассказывают христиане. В действительности, ночью он был в пещере, после того, как его сняли с креста, его увезли из Израиля. Он был жив, хотя потерял много крови. Понадобилось несколько дней, чтобы вылечить его, он вылечился и дожил до ста двенадцати лет в маленькой деревне, которая называется Пахальгам в кашмирских Гималаях.

Он выбрал это место, Пахальгам, потому что он нашел там могилу Моисея. Моисей пришел сюда раньше в поисках потерянного племени. Он нашел его, но также обнаружил, что Израиль не может ничем сравниться с Кашмиром. Нет другого места, которое может сравниться с Кашмиром. Он жил и умер там - я имею в виду, Моисей. А когда Иисус с Фомой, его любимым учеником, приехали в Кашмир, он послал Фому в Индию, чтобы тот указал путь. Сам он всю оставшуюся жизнь жил в Кашмире, рядом с могилой Моисея.

Магга Баба погребен в той же самой деревушке Пахальгам. Когда я там был, я обнаружил странную связь между Моисеем, Иисусом, Маггой Бабой и мной.

Перед тем, как покинуть мою деревню, Магга Баба дал мне одеяло, говоря: «Это единственное, что у меня есть, а ты - единственный, кому бы я хотел его отдать».

Я сказал: «Хороню, но мой отец мне не позволит принести это одеяло в дом».

Он засмеялся, я засмеялся… мы оба веселились. Он прекрасно знал, что мой отец не позволит, чтобы такое грязное одеяло было в его доме. Но мне было грустно, что я не мог его забрать. В нем не было ничего особенного - старый грязный кусок ткани — но он принадлежал человеку разряда Будды и Иисуса. Я не мог принести его в дом, потому что мой отец торговал тканями и очень к ним бережно относился. Я прекрасно знал, что он не позволит мне. Я также не мог принести его в дом моей бабушки. Она бы не позволила, потому что очень заботилась о чистоте.

Я получил свою привычку к чистоте от нее. Это ее вина, я совершенно не при чем. Я не выношу ничего грязного — это невозможно. Я обычно говорил ей, конечно, смеясь: «Ты портишь меня».

Но это так. Она навсегда испортила меня, но я благодарен ей. Она испортила меня из любви к чистоте и красоте.

Для меня Магга Баба был важен, но если бы мне пришлось выбирать между ним и моей Нани, я бы все равно выбрал Нани. Хотя тогда она не была просветленной, а Магга Баба был, иногда непросветленный человек так прекрасен, что можно выбрать его, хотя просветленный человек также доступен.