Проблемы теории права для особо одаренных студентов - [21]

Вопрос 14. Правовое положение человека в государстве

Правовые институты государственности могут быть исторически развитыми и неразвитыми, более и менее развитыми в одновременно существующих культурах. Доминирование же правовых институтов обозначается как правовое государство или господство права.

Господство права достигается в условиях капитализма, и сменяющий его социал-капитализм, смешанный цивилизационный тип, не создает какое-то принципиально новое правовое государство («социальное правовое государство»). Но интенсивное развитие права продолжается и при социал-капитализме, правовые институты государственности развиваются и в рамках этого цивилизационного типа; другое дело, что их значимость при социал-капитализме существенно понижается, они потесняются перераспределительными институтами.

Господство права предполагает, что права человека признаются высшей ценностью, и публично-властные институты обеспечивают соблюдение и защиту прав человека. Однако представления о правах человека существенно различаются в потестарной и либертарной парадигмах.

Если под «правом» понимать принудительный порядок независимо от его содержания, то права человека оказываются мерой дозволенного поведения, производной от закона, от «воли господствующего класса» или иной правящей группы, от некоего «государства» — субъекта таинственного и всемогущего, источника социальных благ и носителя высшей силы. В потестарной парадигме социум мыслится, прежде всего, как система властеотношений, как господство одних людей над другими, и человек как таковой представляется как существо изначально, онтологически бесправное, права которого могут быть только октроированными[22]. При такой интерпретации не может быть естественных (дозаконных) прав человека «в юридическом смысле»[23]. То, что здесь называется естественными правами, считается моральными притязаниями, духовными или общекультурными предпосылками, а «юридические» основные права и свободы интерпретируются в этом их «юридическом» качестве исключительно как результат властного признания моральных и подобных требований. Содержание и объем прав человека полагаются в потестарной парадигме случайными: здесь допускается, что «право» в какой-то культуре может и не признавать никаких прав человека, что в разных странах, культурах, у разных народов могут быть в сущности противоположные представления об основных правах, включая отрицание индивидуальной свободы и признание только групповых, коллективных прав, и что даже в одном и том же государстве может быть одновременно право собственности и «право» правительства отнимать у имущих столько, сколько требуется для того, чтобы безвозмездно предоставлять материальные блага тем, кто не может за них заплатить.

Если же понимать право как необходимую форму свободы и правовое принуждение — как средство против агрессивного насилия, против ограничений ненасильственной деятельности, против посягательств на свободу, то права человека выглядят совсем иным образом.

С юридической позиции права человека в сущности — это безусловные притязания индивидов на свободную социальную самореализацию. Они возникают и развиваются по мере исторического прогресса свободы, независимо от их официального признания, провозглашения и формулирования (разумеется, ради их всеобщего соблюдения они нуждаются в таком признании и формулировании). Они существуют не в силу их установления неким властным субъектом, а в силу объективного процесса правообразования. Законодатели лишь фиксируют этот процесс. Отсюда — характеристика прав человека как неотъемлемых и неотчуждаемых: человек не может быть лишен этих прав (человек может быть ограничен в пользовании этими правами в рамках юридической ответственности) и заявление человека об отказе от этих прав не порождает юридических последствий.

Права человека — разные в разных правовых культурах, и они развиваются по мере исторического прогресса свободы. Но в любой реальной правовой культуре есть хотя бы minimum minimorum — абсолютный минимум правовой свободы. Сюда входят три компонента: личная свобода (самопринадлежность), собственность и безопасность, обеспеченная публично-властными институтами.

По традиции права человека называются естественными. Однако это не значит, что они естественные в прямом смысле — природные, прирожденные или принадлежащие каждому от рождения. Разумеется, логически невозможно отрицать, что если все люди от природы равны в своей человеческой сущности, то, признавая в нашей культуре, что человек принадлежит самому себе, мы должны распространять это признание и на человека в любой другой культуре. Проблема в том, что с позиции той, другой культуры, возможно, человек и не принадлежит себе (или не каждый вправе распоряжаться собой), и различия в социокультурной реальности не зависят от нашего их признания или непризнания. Права человека, как и право вообще — это социокультурное, а не природное и не логическое явление, и те или иные права как реальность, а не абстрактная потенция, принадлежат человеку не «от рождения человеком», а от рождения в такой социокультуре (в силу нахождения в таком социуме), в которой эти права признаются за каждым человеком.