Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР - [7]

Поэтому в письмах зачастую звучала надежда, что «вся система Советского Государства и общественности стоит на защите прав гражданина, записанных в Сталинской Конституции»,[47] а справедливость и правда, в конце концов, восторжествуют. Подобные настроения в целом отражали традиционные ментальные установки русского народа, для которого справедливость и равенство всегда ставились выше свободы, а праву предпочиталась совесть.[48] Сложная история России сформировала у россиян особое понимание закона и права. В архетипах российского сознания закон и право не имеют самоценного значения, и лишь тогда выступают ценностью, когда к ним добавлено прилагательное «справедливый». Справедливость таким образом ставилось выше права, и это было не просто сохранением в российской жизни традиционно-общинных форм социальной регуляции, но и своеобразной нравственной самозащитой личности в вне правовом социальном пространстве.

Зато анонимные письма выходили на более высокий уровень обобщений: «История не знает еще такого гонения на людей, какое происходит в наше время, а в особенности за последние годы – 1937 и 1938. Сплошной ужас…». Причину этого корреспонденты, направившие в мае 1938 года письмо В.М. Молотову, так как «среди народа ходят слухи, что Вы добрый и благородный человек, а это значит и справедливы», видят, прежде всего, в бесконтрольности органов НКВД.

Архивные документы свидетельствуют, что советское общество 1930-х годов, двигавшееся от одного «перелома» к другому, не было слепым и глухим. А политическая культура широких масс, в свою очередь, была далека от гомогенности. Обсуждение конституции 1936 г. показало, что однородность советского общества середины 30-х годов – очередной пропагандистский миф. Однако в целом самой распространенной формой неприятия сталинского режима оставалась моральная оппозиция, основой которой служила дореволюционная культура с ее ценностями человеческого общежития. В некоторой степени, это ограничивало возможности власти в направлении процесса политической социализации в выгодное для нее русло, но имело, по сути, исключительно оборонительный характер.

С.А. Кропачев О масштабах политических репрессий в 1937-1938 гг.

В общественном сознании 1937 год справедливо ассоциируется с пиком политических репрессий, широко применявшихся коммунистическим режимом после захвата власти в 1917 году. Это была верхушка айсберга, высшая точка репрессивной политики. Однако и до, и после 1937 года были периоды в истории Советской России и СССР, когда политические репрессии приводили к неменьшим жертвам, имели глобальные трагические последствия. Автор имеет в виду Октябрьскую революцию и гражданскую войну, коллективизацию и ликвидацию кулачества, голод 1932-1933 годов, депортации народов 1930-1950-х годов, послевоенные репрессивные акции и многое другое.

Целью данной статьи является выявление масштабов массовых политических репрессий в СССР в 1937-1938 годах. Учитывая сложность поставленной цели и ограниченность формата исследования, назовём лишь основные причины, «волны» репрессий, их масштабы и последствия в обозначенные годы.

С 23 февраля по 5 марта 1937 года состоялся печально известный Пленум ЦК ВКП (б), на котором 3 марта с основным докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» выступил И.В. Сталин, повторивший свой известный вывод об обострении классовой борьбы. Он заявил: «…чем больше будем продвигаться вперёд, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обречённых».[49] Главными врагами советского государства были объявлены троцкисты, превратившиеся, по мнению И.В. Сталина, «… в беспринципную и безыдейную банду вредителей, диверсантов, шпионов, убийц, работающих по найму у иностранных разведывательных органов».[50] Он призвал «в борьбе с современным троцкизмом» применять… «не старые методы, не методы дискуссий, а новые методы, методы выкорчёвывания и разгрома».[51] Фактически это была чётко сформулированная перед НКВД СССР задача на уничтожение «врагов народа». В Заключительном слове на Пленуме 5 марта 1937 года И.В. Сталин, опираясь на результаты партийной дискуссии 1927 года, даже назвал конкретной «шушеры: правые и прочие…».[52] К моменту Пленума из них уже было арестовано 18 тысяч человек. Таким образом, «врагов», по-Сталину, осталось «всего» 12 тысяч.[53] Они, впрочем, представляли угрозу для партии, для страны, т.к. могли «напакостить и нагадить».[54]

В резолюции Пленума, принятой 3 марта 1937 года по докладу Н.И. Ежова,[55] «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов» были одобрены «мероприятия ЦК ВКП (б) по разгрому антисоветской, диверсионно-вредительской, шпионской и террористической банды троцкистов и иных двурушников».[56] Органы НКВД СССР фактически получили неограниченные полномочия в деле «разоблачения и разгрома троцкистских и иных агентов фашизма».