Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР - [11]

Наконец, 15 августа 1937 года вышел приказ НКВД СССР № 00486 «Об операции по репрессированию жён и детей изменников родины».[103] Суть этого обширного документа сводилась к следующему:

1. Аресту подлежали жёны тех, кто после 1 августа 1936 года был осуждён к расстрелу, заключению в тюрьмы или лагеря Военной коллегией Верховного Суда или военными трибуналами за принадлежность к «право-троцкистским шпионско-диверсионным организациям».

2. В дальнейшем предписывалось «впредь всех жён изобличённых изменников родины, право-троцкистских шпионов, арестовывать одновременно с мужьями».

3. Определялся механизм оформления приговоров – Особое совещание (ОСО) НКВД СССР и срок заключения – «не менее 5-8 лет».

4. Дети от 1 до 3 лет, оставшиеся без надзора, направлялись в ясли и детские дома Наркомздрава, от 3 до 15 лет – в детские дома Наркомпроса. Если дети старше 15 лет признавались «социально-опасными», то их по решению ОСО могли направить в лагерь, исправительно-трудовую колонию или «детские дома особого режима».[104]

Сколько было репрессировано жён и детей «изменников родины»? Современная историческая литература даёт лишь приблизительный ответ на этот вопрос. 5 октября 1938 года нарком внутренних дел СССР Н.И. Ежов и его заместитель Л.П. Берия обратились к И.В. Сталину с запиской, в которой сообщалось, что всего на основании приказа № 00486 «по неполным данным репрессировано свыше 18.000 жён арестованных предателей, в том числе по Москве свыше 3.000 и по Ленинграду около 1.500».[105] По состоянию на 29 января 1939 года было «изъято» по СССР 25.342 ребёнка.[106] Таким образом, менее чем за полтора года по стране было репрессировано, по крайней мере, не менее 43 тысяч жён и детей. Повторяем, что эти данные рассматриваются как ориентировочные.

Приказы НКВД СССР № 00447 и № 00486, а также подобные документы, изданные и реализованные в 1937-1938 годах, породили в обществе атмосферу страха, безысходности, двойной морали, доносительства, шпиономании. Всюду шёл поиск «врагов народа», «шпионов иностранных разведок». «Лимиты» на арест «изменников родины», утверждавшиеся в центре, служили для местных органов НКВД руководством к действию, но на практике они не всегда регулировали процесс разоблачения «врагов народа». Людей арестовывали по формальным поводам и без них. В органах НКВД шло своеобразное «соцсоревнование» за наибольшее выявление в данном районе, городе, области, крае, республике «врагов народа». Особый, упрощённый порядок ведения дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти, действовавший с 1 декабря 1934 года и аналогичный порядок по делам о вредительстве и диверсиях, введённый 14 сентября 1937 года,[107] фактически неограниченные полномочия «троек», заочно осуждавших десятки, сотни тысяч «контрреволюционеров», привлекательный образ всесильного наркомвнудельца, рисовавшийся и тиражировавшийся средствами массовой информации привели к тому, что НКВД на каком-то этапе вышло из-под контроля, даже Политбюро ЦК ВКП (б). Масштабы борьбы против «врагов народа» превзошли все ожидания, пресловутые «плановые задания» были многократно перевыполнены. Самые масштабные репрессивные акции «большого террора», проведённые в 1937-1938 годах, привели к огромным жертвам и необратимым последствиям.

Сохранились многочисленные документальные и эмоциональные свидетельства о разыгравшейся в те годы средневековой трагедии. Обратимся к фактам, приведённым в Информации от 30 января 1938 года и.о. прокурора Краснодарского края Востокова на имя Прокурора СССР Вышинского: «… по Краснодарскому краю репрессировано по 1-й и 2-й категориям свыше 20.000 человек [108] члены семейств которых теперь…обращаются в краевую прокуратуру. Поток жалобщиков имеет тенденцию к постоянному увеличению и обещает в феврале-марте возрасти до больших размеров.

В тюрьмах края содержится под стражей 16.860 человек, при лимите в 2 760 чел., налицо исключительная перегрузка, имело место уже появление инфекционных заболеваний заключённых в Краснодарской, Армавирской и Майкопской тюрьмах (сыпной и брюшной тиф)».[109] Далее и.о. прокурора края Л.А. Востоков пишет о том, что около тюрем в Краснодаре, Армавире, Новороссийске скапливалось большое количество родственников, пытавшихся узнать что-либо о судьбах заключённых, передать им одежду и продукты, получить свидание. Толпы людей не рассеивались даже ночью. Некоторые жили около тюрем по несколько дней. Складские помещения в Краснодарской тюрьме и почтамте были забиты посылками, адресованными заключённым.[110] Спустя шесть месяцев после начала операции по репрессированию антисоветских элементов, краевой чиновник рисует фактически картину стихийного бедствия. В тюрьмах края находилось заключённых в шесть раз больше, чем в них мест. Тысячи родственников готовы были ночевать у тюрем, лишь бы узнать хоть какую-то информацию о судьбах своих близких.

Наряду с репрессиями в отношении «врагов народа», членов их семей, в 1937-1938 годах были проведены так называемые национальные операции, имевшие своей целью борьбу с «пятой колонной». Преследованию подверглись, прежде всего, представители национальностей, чья историческая родина представляла для СССР угрозу и опасность, а также сопредельных с ней стран. Одной из первых и самой массовой стала «польская» операция. 11 августа 1937 года оперативный приказ НКВД СССР № 00485 санкционировал проведение операции против «польской разведки».