Проблемы генезиса китайского государства - [85]

Из песен «Ши цзин» явствует, что на полях в районе Цзунчжоу, т. е. в пределах исконных чжоуских территорий, во многом господствовала патриархальная традиция, усиленная заимствованной у иньцев формой организации труда. Забота об урожае была первым и едва ли не главным делом всего корпуса администраторов центра, от мелкого общинного главы-надсмотрщика тянь-цзюня до символического Цзэн-суня или даже реального Чэн-вана. Как явствует из поучения по случаю отказа Сюань-вана от обряда первовспашки, к участию в этом важном ритуально-символическом и практическом (он был сигналом к началу полевых работ повсюду) обряде так или иначе были привлечены и высшие сановники — сы-ту и др., и отвечавший за сооружение алтаря сы-кун, и ведавший календарем и вычислениями историограф тай-ши, и заботившиеся о пище и ритуальных возлияниях шань-фу, цзай-фу, си-жэнь и юй-жэнь, и, конечно, группа чиновников ведомства сы-ту — хоу-цзи, нун-чжэн, ян- гуань [274, гл. 1, с. 5—6].

В принципе чиновников ведомства сы-ту было довольно много. В схемах «Чжоу ли» перечислено огромное их число с упоминанием множества соответствующих функций [324, т. 11, с. 325—384, т. 12, с. 395—601]. О некоторых из этих администраторов говорится и в других источниках. Из текстов «Го юй» явствует, что аппарат центра включал чиновников, ведавших скотоводством (му-жэнь), отвечавших за сады и огороды (чан- жэнь), за сохранность казенных амбаров (линь-жэнь) и др. [274, гл. 1, с. 8]. Из ряда надписей IX в. до н. э., например «Мянь гуй» и «Мянь фу» [272, т. 7, с. 896—905], явствует, что в системе администрации существовала важная должность «управителя лесов» (сы-линь), близкая к должности сы-ту, и что в функции сы-ту (Мянь, прежде отправлявший должность сы-линь, был затем назначен сы-ту, о круге обязанностей которого сказано в «Мянь фу») входит верховный надзор за всеми чиновниками, ведавшими водами, пастбищами, лесами [13, с, 122—123].

Что касается ведомства сы-куна, то о нем сведений еще меньше. Похоже, что уровень развития ремесла в Цзунчжоу был невысок. Как явствует из специальных сводок, количество и качество ремесленных изделий в Западном Чжоу было заметно ниже иньского [104]. Особенно видно это на примере тех отраслей, где иньские мастера блистали изысканностью, вкусом, изяществом, например в резьбе по камню и кости. Единственное и весьма существенное исключение — изделия из бронзы, прежде всего сосуды, которые практически ничем от иньских не отличаются [104, илл. 15—23]. Сходство иньских и западночжоуских бронз настолько велико (не случайно специалисты часто затрудняются различить их и нередко датируют находки условно: Инь — начало Чжоу), что едва ли могут быть сомнения, что не только иньская техника, технология и художественно-ритуальная традиция, но и сами иньские мастера- литейщики в лице их потомков имели прямое отношение к западночжоуским бронзам.

Но основная часть иньских мастеров жила не в Цзунчжоу. Как явствует из имеющихся данных, они были собраны в Чэн-чжоу, где принимали участие в строительстве новой столицы, ставшей местом сосредоточения усилий строителей из всех районов чжоуского Китая. В «Шу цзин», в главе «Кан-гао», сообщается, что Чжоу-гуну в его трудах по сооружению Лои «помогали люди со всех четырех сторон света», что из различных владений чжоуского Китая, из всех зон-поясов прибыли ремесленники (бай-гун) и просто работники (минь, т. е. «народ»), дабы «послужить Чжоу» [333, т. 4, с. 480; 175, с. 39]. После того как город уже был создан и встал вопрос о том, чтобы перенести туда местопребывание правителя, в Лои были направлены, согласно сведениям из главы «Ло-гао» «Шу-цзин», еще и чжоуские ремесленники [333, т. 4, с. 541—542; 175, с. 51].

Из всех этих материалов складывается впечатление, что столицей чжоуского ремесла был Лои, тогда как немногочисленные чжоуские ремесленники в Цзунчжоу удовлетворяли лишь скромные текущие потребности вана и его ближайшего окружения, которые, судя по многим данным (и прежде всего по многократным и громким осуждениям роскоши и разврата, царивших в Инь), вели достаточно пуританский образ жизни, довольствуясь лишь самым необходимым.

В разряд необходимого следует отнести минимальный штат центрального административного аппарата и формально подведомственные сы-ма определенные воинские формирования («шесть армий» чжоуского вана, дислоцированные в Цзунчжоу), не считая личный штат вана (который, впрочем, организационно вполне мог сливаться со штатом центрального административного аппарата) и профессиональных воинов-дружинников, составлявших его личную охрану (которые опять-таки могли быть и, вероятнее всего, были командным ядром его «шести армий»). Управление хозяйством «шести армий» было одной из важных сфер деятельности администрации центра. Ван лично заботился о назначении сановников, ведавших землями и делами этих армий, как о том свидетельствует надпись «Нань-гун Лю дин» [336, с. 152; 13, с. 125].

Разумеется, центральный аппарат в Цзунчжоу в целом был достаточно велик. Однако содержание его не ложилось тяжелым бременем на казну правителя и тем более на общинников-чжоусцев. Во-первых, всё ведущие сановники были владельцами уделов и жили за их счет. Во-вторых, личный состав «шести армий», как о том пойдет речь ниже, существовал за собственный счет. В-третьих, есть основания предположить, что в системе центральной администрации кроме уже описывавшихся больших полей, урожай с которых шел в казенные амбары, были и иные источники прямых поступлений в казну. Речь идет о так называемых «пяти поселениях»