Проблема выживания - [4]

– Вы тот самый Сурданян, корреспондент «Известки»?

«Известкой» называлась в народе газета «Боловские известия», которую за полную неинтересность прозвали этим малоаппетитным прозвищем. Эдик опять смущенно кивнул, эта привычка была у него укорененной.

– Пестель, проходите… И друзей своих ведите поближе, – предложил улыбающийся лысый человек в футболке. – Я хотел поспать немного, но вот, – он развел руками, – пока не удалось.

Пестель стал в официальную позу.

– Позвольте познакомить – Иосиф Ким, мой сосед, Люба и Ростислав…

– Вы сын Гринева? – спросил лысый. – Тогда мы знакомы, только виделись давно.

Ростик вдруг тоже кивнул, протянув руку. Рукопожатие лысого оказалось крепким. После этого Ростик сразу вспомнил, как его зовут.

– Директор обсерватории Борис Михалыч Перегуда, – для всех объявил Пестель.

Перегуда встал, он не мог сидеть при девушке.

– Итак, молодые люди, чем обязан?

Ростик прикинул его возраст, пожалуй, чуть старше отца. Или чуть моложе, но выглядит похуже – бледная кожа, воспаленные глаза.

– Что с нами произошло? – спросил Эдик.

– Где мы оказались? – одновременно с корреспондентом спросила Люба.

Перегуда, смешно наклонив голову вбок, вздохнул.

– Правильнее всего будет сказать не где, и даже не что произошло, а как такое оказалось возможно? Понимаете, этому нет никакого объяснения. Мы заступили на дежурство вчера в девять, произвели обычные технические замеры, даже вели наблюдения по плану до полуночи, а потом… Приборы стали врать, и большая их часть так и не пришла в себя.

– Например? – спросил Эдик, он уже достал блокнотик в твердой корочке и шариковую ручку, чтобы записывать.

– Например? Ну, что-то происходит со временем. Если судить по числу ударов сердца, а это один из самых точных наших природных хронометров, минута тут длится не 60 секунд, а, так сказать, сто восемь нормальных, земных секунд… – Перегуда стал чуть прямее. – Может быть, это очень смелое утверждение, может… Понимаете, мне пришло в голову, что мы скорее всего уже не на Земле.

И тут Пестель торопливо, часто сбиваясь, рассказал, как они доехали до края дороги, как увидели красную почву и что-то странное вдали. Ростику это показалось не очень важным, но Перегуда выслушал с интересом.

– Вы знаете, Георгий, – подтвердил он рассказ Пестеля, – вторую половину ночи я просидел за старым оптическим телескопом, только использовал его… Гм, как бы точнее выразиться? В общем, использовал его как подзорную трубу. И выяснил, что над нами теперь ходят определенным, весьма правильным в математическом смысле образом плотные облака, скорее даже туманности, причем по всему здешнему пространству, то закрывая, то открывая новые участки поверхности.

– Поверхности? – переспросил Эдик.

– Именно. Это просто поверхность. Она протянулась в немыслимую даль, и я даже подумал…

– Что вы подумали? – спросил Ростик немного невежливо.

– Понимаете, есть гипотеза… Хотя нет, об этом еще рано говорить.

– А жизнь тут есть? – спросила Люба. Она нервничала уже поменьше, но все-таки Ростик видел, что ее кулачки плотно сжаты.

– Что вы имеете в виду? – удивился Антон.

– Я хочу знать: как мы тут будем жить? Что будем делать, как будем существовать?

– Ну, если мне будет позволено предложить аналогию, я бы сравнил ближайшую нашу перспективу с переселением на дачу, где ведут упрощенное существование, – ответил Перегуда, немного смущенный, потому что изрядно недоговаривал.

И Ростик понял, что астроном будет недоговаривать все время.

– Значит, дача? – громко спросил Ростик.

– Я не утверждаю, а пытаюсь дать аналогию.

– Может, космическая лаборатория? – спросил Пестель. – Или ковчег? Живые существа, так сказать, каждой твари по паре, и…

Он не закончил. Эдик вдруг с энтузиазмом спросил:

– И что же, на Земле, там, где мы жили до сих пор, образовалось пустое место?

Перегуда поднял на него глаза, потом потер подбородок.

– Я полагаю, на «нашем», так сказать, месте на Земле пустоты не образовалось, все осталось как было. То есть нет нужды переносить нас, вырезав из определенного пространства. Достаточно просто скопировать, как… подобно тому, как объект отпечатывается на пластинке при фотографировании, понимаете?

– Значит, мы негатив? – спросила Люба.

Перегуда снова вздохнул.

– Если угодно.

– А почему звезд не видно? – спросил Эдик.

– Об этом нужно думать, отвечать на этот вопрос даже в такой вот приватной беседе пока рано.

– А звезды не могли затемниться тучами? – переспросил Эдик.

Перегуда улыбнулся.

– Я слишком долго смотрю на небо, чтобы совсем не заинтересоваться тучами. И могу вполне квалифицированно ответить – то, что закрывает от нас здешнее светило, тучами не является.

– А что же это? – прогудел Антон.

– Туманности, – с несколько озадаченным видом ответил директор обсерватории, – способные поглощать свет данного светила, потому что иначе обеспечить суточный цикл в этих условиях почему-то невозможно… Впрочем, отвечать на эти вопросы, как и на многие другие, пока рано.

– Хорошо, допустим, – снова спросил Эдик. – Когда же появятся ответы на все вопросы?

– На все вопросы ответов точно не появится. Этот мир… – Перегуда взлохматил волосы. – Ребята, в самом деле пока рано о чем-либо говорить. Необходимы наблюдения, достоверные данные, наконец, анализ, что требует времени.