Проблема размерности - [4]

– Ну… – опешил я. – Это больше похоже на правду.

– Вот именно, – задумчиво сказал Авербан Каще. – Вот именно.

– Тогда, может, там какой-нибудь 18-мерный ребенок играется? – предположил я. – Или отморозок типа наших радиолюбителей? Не могут же политики столь развитой цивилизации делать такие глупые заявления?

Авербан Каще грустно усмехнулся.

– Вы слишком хорошего мнения о политиках, Энди, – сказал он с расстановкой. – Слишком хорошего.

Мы помолчали. Каще глянул на часы.

– Пора, – кивнул он. – И… простите, Энди, что на вас накричал сегодня. Вы прекрасный математик, и я горжусь, что вы в моей команде. И ваше музыкальное хобби лишь подтверждает вашу разносторонность. Никого не слушайте, пишите музыку, если это помогает работе. Если что-то вам мешает или какая-то проблема – не стесняйтесь, обращайтесь.

Я кивнул. А потом понял, что другого случая не будет, набрался смелости и выпалил:

– Я очень люблю младшего брата. А ему не дают гостевую визу.

Каще кивнул, словно ему и впрямь были известны такие подробности моей биографии. Впрочем, почему бы нет?

– Если не ошибаюсь, ваш брат – спггнпа!? – спросил он.

– Это неправда! – горячо возразил я. – Он программист! Он талантливей, чем я!

– Хакер, – уточнил Каще.

– Он не был виноват. – Я опустил взгляд. – Он ничего не украл, его подставили. Нужно было кого-то посадить. Это было давно. И что, если человек отсидел год в колонии, он уже не человек?

– Хорошо, я понял, – кивнул Каще, распахивая наладонник и что-то помечая стилусом. – Но обещать ничего не могу.

Из стеклянного закутка толпой валил народ с колясками и чемоданами. Пашка появился последним. Вышедшая с ним пожилая негритянка в полицейской форме остановилась в отдалении и придирчиво наблюдала, как мы обнимаемся и хлопаем друг друга по плечам. За то время, что мы не виделись, Пашка потолстел, поставил все передние зубы, обзавелся золотыми очочками и стал еще более улыбчив. Когда мы выезжали с парковки, раздался звонок.

– Энди, вы где? – раздраженно произнес Каще.

– В аэропорту, брата встретил. Я же взял выходной сегодня.

– Через сколько сможете быть у меня в кабинете?

– Ну… – Я задумался. – Мне надо сначала завезти брата домой…

– Не надо нигде задерживаться! – раздраженно перебил Каще. – Я выпишу пропуск, брат пройдет с вами.

– Случилось что-то? – насторожился я.

– Случилось, – сухо ответил Каще. – Пришло второе веретено.

Секретарша осторожно провела нас в кабинет, где сидели семеро человек. Одного я знал – это был начальник безопасности. Мы с Пашкой тихо сели. Каще ничего не заметил – он читал текст с наладонника. Мы услышали только концовку:

»…такого ничтожества. И если вы, трехмерная грязь, еще раз посмеете громко булькнуть, будто вы тут цари Вселенной и обладатели разума, мы вас просто сотрем вместе с вашим плоским мирком. Ясно?»

Наступила тишина.

– Мое мнение: пора докладывать президенту, – произнесначальник безопасности.

Да? – нервно обернулся Каще. – А если завтра выяснится, что это чья-то дурацкая шутка, как мы будем выглядеть перед президентом и Конгрессом? Все мы, весь наш центр со всей нашей… – Он запнулся, но все-таки закончил: – Вольфрамовой ванной. Она и так уже всем там…

Каще замолчал, нервно массируя бритую голову длинными черными пальцами. Снова наступила тишина.

– У кого есть идеи? – глухо спросил Каще. – Что думает Лощиненко, он здесь?

Каще поднял взгляд, обвел глазами присутствующих, на миг остановился на мне, но в следующее мгновение уставился на Пашку. Брови его удивленно поползли вверх.

– Мое мнение, – произнес Пашка с отчетливым русским акцентом, – понтуются они, дело понятное. Пугануть их надо разок в ответ, зачморить как следует. А то, если мы не ответим, они поймут, что с нами так и надо. Ну а если что – задний ход потом всегда дать можно, извиниться и выставить крайнего. Зато посмотрим, как они отреагируют, и поймем, шутка это была чья-то или правда.

Пашка замолчал, а Каще еще долго в упор разглядывал его.

– Простите, – наконец догадался Пашка и смутился, – вы на меня посмотрели и назвали по фамилии… Я думал, вы меня спрашиваете.

Каще перевел взгляд на меня.

– Энди, вы меня удивляете, – прошипел он. – Вы, оказывается, рассказали брату-уголовнику все то, о чем дали подписку? И вы имели наглость привести его сюда, в мой кабинет?

– Вы же сами пропуск выписали, сказали – пусть пройдет… – растерялся я.

– В здание пройдет! – заорал Каще. – В здание, кофе попить в буфете! Но не в мой кабинет на закрытое совещание департамента!

Начальник безопасности проворно поднялся и шагнул к нам, но Каще вдруг остановил его взмахом руки и опять уставился на Пашку. На этот раз на лице его появилась задумчивость.

– Я не уверен, что это хорошая идея, – говорил Пашка, пока его гримировали. – Вряд ли у меня получится быть убедительным. Я же не уголовник и никогда не вел силовых переговоров на таких тонах и в такой терминологии. Просто видел, как это делают уголовники, вот и все.

– Примени актерский талант, – посоветовал я. – Импровизируй.

– Кроме того, у меня плохой английский.

– Ничего, – напомнил Авербан Каще, – у них еще хуже.

– Кроме того, – продолжал Пашка, – вы меня подставляете – это еще ладно. Но получается, что я подставляю Россию! Изображаю русского генерала, который говорит за все человечество!